"Мария Семёнова. Заказ" - читать интересную книгу автора

крышку, устроил поверх решетку от вентилятора и стал выкладывать на неё свою
будущую трапезу - греться над паром. Предприниматель-калмык, наверное,
схватился бы за сердце, но что поделаешь, если настоящий манты-каскан далеко, а
кушать хочется?.. Пока еда дозревала, Антон Григорьевич вернулся в своё рабочее
кресло и взял в руки тоненькую папочку, только сегодня переданную ему операми.
"...В семнадцать часов тридцать восемь минут хозяйкой дома номер 57 по
улице Песчаной Сорокиной К. Е. был обнаружен труп пожилого мужчины..."
Почерк оперуполномоченного уголовного розыска сам по себе был
криптограммой хоть куда. И, что характерно, исключением не являлся. Антон
Григорьевич мрачно подумал о том, что следственные действия по праву начинались
уже на стадии расшифровки протоколов и прочих бумаг, написанных здешними
операми "от руки".
"...Предположительно наступила от удара тупым тяжелым предметом по голове.
При жизни труп, очевидно, находился в стадии сильного алкогольного опьянения -
от тела исходит сильный винно-водочный запах. Документов и денег в карманах
убитого не обнаружено..."
Манты оттаяли, залоснились от жира. Антон Григорьевич встал, переложил их
на обколотую тарелку со старинной надписью "Общепит", заварил себе из того же
чайника крепкий чай и вернулся к столу.
Тоненькая папочка легла дожидаться в сторонке, а первый мант наконец
отправился туда, где ему давно уже пора было быть.
Панаморев сегодня сам выезжал по этому вызову... Опера, явившиеся оформить
бытовую смерть, обнаружили травму черепа и сразу вызвали следователя. Песчаная
- это вблизи ипподрома, куда некоторые ненормальные ходят смотреть скачки. Судя
по всему, этих ненормальных там вчера было множество. Отзвуки спортивных
событий вовсю ощущались даже в седьмом часу вечера, когда милицейский "Уазик"
доставил Панаморева к дому гражданки Сорокиной. Там и сям гомонили компании
подвыпивших болельщиков, до сих пор что-то не до конца выяснивших по поводу
сегодняшних скачек. Одна из таких компаний, шедшая мимо, без проблем (если не
считать проблемой ужас и горестное изумление при виде мёртвого тела) опознала
убитого пенсионера. В нём сразу определили одного из завсегдатаев ипподрома...
Говорили, будто сегодня он порядочно выиграл... первый раз за всю его жизнь...
вот, стало быть, доигрался...
Антон Григорьевич нахмурился и сосредоточенно отхлебнул горячего чая.
Что жизнь - жестянка, он понял уже давно. С детства объяснили. А во что
сразу не въехал - нашлись добрые люди, растолковали. Доходчиво и по-простому...
Второй, а следом за ним и третий мант быстренько отправились догонять
первый. Несколькими глотками Антон Григорьевич допил чай. Свернул газетную
скатерть. Закурил новую сигарету.
Папочка снова легла посередине стола.
...В канаве на Песочной, неестественно подогнув ноги, лежал пожилой
мужчина. Если бы не эти странно подогнутые ноги, Сорокина вряд ли бы что
заподозрила - мало ли пьяных мужичков на родной улице дрыхнут что ни вечер в
канавах!.. Однако даже очень пьяный человек, надумав поспать, всё же как-то
укладывается, устраивается поудобней, а тут... Да ещё в сочетании с довольно
приличной одеждой... Словом, женщина насторожилась и позвонила по телефону.
Явилась милиция и обнаружила тут же, в канаве, программку сегодняшних скачек,
гордо и не очень понятно именовавшихся "ипподромными испытаниями". Какие такие
испытания?.. Написали бы хоть "состязания"... Слово "испытания" чем-то не
нравилось Антону Григорьевичу, чем-то неприятно цепляло его. Стоя над канавой,