"С.А.Семенов. Голод (Роман-дневник)" - читать интересную книгу автора

"Вот этой болью бьется в этот миг и мое сердце. Но я не девочка, как
вы думали. Пусть сердце бьется еще больнее, я вырву из него память о
том, что более не вернется. Вырву потому, что я оскорблена, как женщина,
потому, что я не хочу жить с этим нерадостным грузом.
"Прощайте, Сергей Френев. Большой ошибкой было с вашей стороны не
признавать того, что я женщина. Любите Катюшу, и дай Бог, чтобы вы были
любимы ею.

Не ваша Фея".

Письмо уже написано и лежит передо мною. А слезы так и льются. Неуже-
ли все кончено? Господи, какое страшное слово "кончено"! Да, да, "обле-
тели цветы, догорели огни". К чему же твои слезы, Фея? Маруся говорит:
"первая, чистая, юная любовь". А где она? Нет уже этой любви. В сердце
все сорвано, смято, размыто... Навсегда.
Прощай, Сергей, прощай!
Пишу адрес, а на конверт капнула слеза, прямо угадала на слово "Сер-
гею". Оно безобразно расплылось, а я вдруг поцеловала его.
Переменила конверт. Нет, надо взять себя в руки. Не стоит он моих
слез... Ах, Сергей, Сергей!
Рука задрожала, опуская письмо в почтовый ящик. Ничего, ничего, - я
похоронила его навсегда.
Но плакала весь день, и все казалось, что я его все-таки люблю.

11 августа.

А сегодня приехала мама. Привезла два пуда муки, 20 фунтов крупы и 15
фунтов сухарей.
С полуоткрытым ртом она сидит на стуле и странно устало держит руки.
Раскрытые мешки разложены у ног. Видна желто-коричневая, шероховатая му-
ка. Подальше - крупа. Мы все: я, папа, Боря стоим вокруг, внезапно при-
тихшие. Смотрим на эту крупу и муку и никто ничего не говорит. И вдруг
Боря тихо зарыдал.
А вечером напекли лепешек, наварили каши, которой не видали полгода,
и наелись до тошноты.

14 августа.

Только три дня сыты, а нас никого не узнать. Мы все еще бледные, ху-
дые, но мы уже наполнены жизнью. Борька прыгает козленком на своих тон-
ких, как палочки, ножках и поминутно просит "лепешечку". Мама всегда да-
ет, но я вижу, что она старается делать это в отсутствие папы.
Со стола исчезла ненавистная похлебка, но обеденные разговоры не кле-
ятся еще. Вместо них папа предпочитает читать вслух газету.
Появилась привычка каждый день смотреть в зеркало. Нетерпеливо ожи-
даю, когда опять появится на щеках румянец. С таким же страстным нетер-
пением наблюдаю за Борей, мамой, папой, когда они поправятся. Прошло три
дня, но Боря уже заметно свежее, мама - тоже, а в папе решительно нет
никакого изменения. Страшно делается смотреть на его тощую, сгорбленную