"Геннадий Александрович Семенихин. Послесловие к подвигу (повесть, про войну)" - читать интересную книгу автора

О том, что увидишь, расскажи потом летчику Балашову.
Почему-то я верю, что Витька обязательно останется в живых". Сказав
это, незнакомец ушел, и только тогда я, мальчишка, с испугом подумал: а
что, если это был не румын и не итальянец, а русский. Но я тотчас же
отогнал от себя эту мысль, как нелепейшую. Здесь, на таком расстоянии от
Восточного фронта, и вдруг русский! И в какие дни. Когда войска фюрера
перешли Днепр, стоят на берегу Волги. Как я, жалкий мальчишка, мог только
об этом подумать. - Гредель на минуту замолчал. Тонкие его пальцы нервно
гладили черное основание настольной лампы, явно пе находя себе места. -
Позвольте, гепоссе Буров. Я сначала отказался, но это было опрометчиво...
если можно, разрешите сигарету.
Немец закуривал, и Буров отметил, что пальцы его дрожат - Скажите,
товарищ Гредель, и вы пришли в назначенный час на набережную?
Инженер гордо встряхнул головой.
- Да. Пришел. Ибо если бы я не пришел, этого разговора у нас с вами не
было бы. - Он высек огонь из какой-то простенькой зажигалки, в поисках
которой долго шарил по своим карманам. - Я пришел туда задолго до
двенадцати. День был промозглый, с Эльбы тянуло сырым ветром. Помню, что
на середине реки стояла на якоре неразгруженная баржа, а над нею кружились
чайки.
Небо было пасмурным, и только сквозь разрывы облаков проглядывало
солнце. Часы на ратуше пробили двенадцать, затем подосину первого, затем
час, но я ничего особенного не отметил в окружающей обстановке. Старенькое
пальто на вискозной подкладке было плохим союзником в этот холодный
полдень, и я уже собрался идти домой, когда в небе раздался звук мотора.
Прямо на меня со стороны аэродрома несся "мессернгмитт", такой же серый,
как и все, что я видел в этот день. Он немножко взмыл над водой, а потом
снизился и скользнул над моей головой. Однако я успел заметить, как летчик
в кабине истребителя, склонив голову в мою сторону, приветственно поднял
руку. Самолет развернулся и снова промчался надо мной. Во второй раз я уже
совершенно явственно определил: да, летчик мне махал. Вероятно, это был
тот самый вчерашний незнакомец. А потом в низком небе забухали зенитки.
Нас часто бомбили, и я, как и все мальчишки, мои ровесники, уже прекрасно
знал, как бьют зенитки. Вы никогда не слышали, как бьют зенитки, геноссе
Буров?
- Откуда же? - усмехнулся Буров. - Ведь я же в сорок восьмом...
- Вот и хорошо, - без улыбки отметил Гредель. - Пусть и внуки ваши
никогда не услышат этого противного "пах-пах-пах"... Зенитки били все
громче и громче, и я остолбенел, когда понял, что целятся они в наш
немецкий "мессершмитт" с крестами на крыльях и свастикой на хвосте.
Целятся в этого непонятного мне совершенно летчика. А он вдруг пошел на
высоту, скользнув из кольца разрывов. Потом его машина как-то резко
выпрямилась и ринулась в отвесное пике. Как пикируют самолеты, мы,
мальчишки, видели уже не однажды. - Гредель затушил недокурепт ю сигарету
и горько вздохпул. - Пить захотелось, - сказал он, - поглядев на бутылку
минеральной воды. Буров торопливо налил боржоми в стакан. Немец сделал
несколько жадных глотков. - Я ожидал, что после пикирования самолет опять
наберет высоту и появится пад серыми зданиями нашего города. По этого не
случилось. Раздался огромней силы взрыв, пад аэродромом взметнулся целый
стопб пламени и дыма. Вот и все. - Гредель вдруг каким-то суетливым