"Юлиан Семенов. Старик в Мадриде (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- А как тебе Гойя? - спросил я Дуню.
- Гойя - это Гойя, - ответила она, не отрывая глаз от Босха. - Им все
так восторгаются, и так много о нем написано, и такая у него <Обнаженная
Маха> - просто чудо, как написано лицо, и кожу он писал поразительно...
- А Босх?
- Для меня - это больше, чем Гойя.
- Почему?
- Потому, что раньше я не знала, что это возможно.
(Не в этом ли ответ на то, отчего молодежь стремится поступать в
институты, связанные с тем, <что раньше было невозможно> - электроника,
атом, революционная - в новом своем состоянии - математика? Я убежден, что
форма преподавания гуманитарных дисциплин сейчас сугубо устарела, ибо
преподаватели не стремятся по-новому н а й т и в поразительных по своему
интересу предметах истории, экономики, географии то, что <раньше было
невозможно>.)
...А потом мы пошли на уютную, тихую Санту-Анну и сели за столик
пивной <Алемания>.
- Здесь определен распорядок дня раз и навсегда, - продолжал Кастильо
Пуче, - в десять часов пьют пиво журналисты, которые пишут о корриде, - их
Папа не очень-то слушал, они слишком традиционны и не ищут
н е в о з м о ж н о г о. В час дня сюда приходят <ганадерос>, а к ним Папа
прислушивался, потому что они знали истинный толк в быках.
...Он сидел у окна, много пил и очень быстро писал свои отчеты для
<Лайфа>, которые потом стали <Опасным летом>. Вечером, часов в девять,
когда сюда приходят после корриды в с е, и матадоры в том числе, - он не
любил здесь бывать, потому что ш у м становился другим, в нем появлялось
иное качество, в нем было много лишнего, того, чего не было в дневном
шуме, который, наоборот, помогал Старику работать, ибо то был шум не
показной, наигранный, вечерний, когда много туристов, а шум, сопутствующий
делу: такое бывает на съемочной площадке перед началом работы, и это не
мешает актеру заново перепроверять образ, который ему предстоит играть, но
зато ему очень мешает стайка любопытных, которых водят по студии
громкоголосые гиды.
- Пойдем в <Кальехон>, - сказал Кастильо Пуче, - там Старик любил
обедать.
И мы пошли в <Кальехон>, и это было похоже чем-то на памплонскую
<Каса Марсельяно> - такое же маленькое, укромное, с в о е место, где нет
высоких потолков, вощеных паркетов и громадных колонн. Когда вы войдете в
укромный, тихий <Кальехон>, на вас с осторожным прищуром сразу же глянет
Хемингуэй: его портрет укреплен на деревянной стене, прямо напротив двери.
Все стены здесь (как и во многих других ресторанчиках Испании) увешаны
портретами матадоров с дарственными надписями. Когда мы поднимались на
второй этаж, я обратил внимание на свежую огромную фотографию: это был
Ниньо де ля Капеа, самый молодой и - отныне самый известный матадор
Испании.
- Возьмем себе то, что обычно брал Папа, - сказал Кастильо Пуче.
Нам принесли <гаспачо андалус> - холодный томатный суп в глиняных
блюдцах. Сюда, в эту холодную, такую вкусную во время жары похлебку, надо
положить мелко нарезанные огурцы и поджаренный хлеб и перемешать все это,
и получится некое подобие нашей окрошки или болгарского <таратора>,