"Ю.Семенов. Гибель Столыпина (Повесть) [И]" - читать интересную книгу автора

(14 марта 1911 года, ночь)

Двумя "китами", на которых состоялся Петр Аркадьевич Столыпин, не
столько как премьер России, сколько как личность, были его отец и старший
брат.
Просматривая досье, собранные в особом отделе департамента полиции на
лиц из правящего лагеря, дворян и придворных (такие досье были чрезвычайно
секретными)
в первые месяцы после перехода на службу в министерство внутренних дел,
Курлов, к вящему своему удивлению, натолкнулся на фамилию своего
непосредственного руководителя.
Однако, вытребовав себе это дело, он убедился, что речь шла не о Петре,
но Дмитрии Столыпине.
Досье на него было заведено еще в прошлом веке, по чистой случайности:
попал в круг лиц, связанных с надзорным наблюдением за дворянином Львом
Толстым; поскольку тот был в родстве с Фетом, таким же, как и Толстой,
литератором, а не только землевладельцем, поскольку за всеми выступлениями
Фета п р и г л я д ы в а л и, а переписку перлюстрировали, в поле зрения
секретной службы появилась не только статья Фета по аграрному вопросу, но
и отклик на нее молодого приват-доцента философии Дмитрия Аркадьевича
Столыпина.
Статья Афанасия Фета была вызвана опубликованием работы Победоносцева,
наставника будущего царя, которого иначе как "серым кардиналом" или же
"Савонаролой" в прогрессивных дворянских кругах не называли.
Работа Победоносцева была связана с крестьянским вопросом, и Фет, зная,
что задирать всемогущего реакционера никак нельзя, начал свою статью с
расшаркиваний и пиететов, все, как и положено, только б усыпить цензора, а
потом з а с а д и л такие пассажи, что сразу же открыл свое истинное лицо.
Фет, в частности, писал:
"Хотя мы лично и не разделяем несбыточных упований славянофилов,
наделавших нам столько хлопот, тем не менее не можем не радоваться
повороту к независимой национальной политике, на которую указывали нам
истинные патриоты. Конечно, благоразумие пользуется чужими историческими
уроками; но нельзя же себе ставить мушку на здоровую спину только на том
основании, что сосед страдает хронической болью в пояснице. Мы никак не
можем себе объяснить, чего так боится наше законодательство и против чего
оно принимает всевозможные меры? Неужели, без шуток, против пролетариата,
на том только основании, что Европа страдает этим недугом? Что такое
пролетарий? Это рабочий, не находящий работы. Где же у нас что-либо
подобное?
...Подобно всякому человеку, русский крестьянин спит и видит себя
самостоятельным землевладельцем. Без этого чувства собственности не
существует никакого экономического побуждения. В поощрение такому
животворному стремлению правительство поспешило устроить крестьянские
банки. Но эта благодетельная мера, к сожалению, парализуется фикцией
крестьянской общины.
Не будем говорить об исторических доводах касательно сочиненности
общинного начала. Не зарываясь так далеко в историческую глубь, как-то
странно говорить об общинных или иных правах народа, за которым закон в
течение 250 лет никаких личных и имущественных прав не признавал. Итак,