"Ю.Семенов. Гибель Столыпина (Повесть) [И]" - читать интересную книгу автора

Международного банка Ротштейном и пользоваться его подачками").
Прочитав эти строки, Дедюлин нашел возможным подсказать черносотенному
издателю "Гражданина" князю Мещерскому - понятное дело, через третье лицо,
устно, в порядке м н е н и я, - что надо бы посвятить памяти безвременно
ушедшего "союзника" статью, в которой, между прочим, следовало бы л е г к
о пробросить про сплетни об "истинно русском патриоте" Грингмуте, выходце
из русской чухони, истинно православном человеке ("среди нас тоже
кучерявые встречаются, и нос с горбинкой тому не помеха").
Именно здесь, во дворце, формировалась стратегия п о с т у п к о в;
именно здесь было решено рискнуть, п о с т а в и в на Петра Аркадьевича
Столыпина; здесь же - у первых в России - родилось горькое разочарование в
деятельности "витязя", настоенное на ревности (решил подменить собою
государя); здесь же Дедюлин первым узнал о том, какое оскорбление нанес
этим утром Столыпин самодержцу, заявив о своем ультиматуме; обычно
сдержанный, Николай Александрович Романов, "император всея белыя и
желтыя", после визита премьер-министра вышел к полуденному чаю
побледневшим, только на скулах играл румянец и в глазах затаилась
недоумевающая скорбь...
Преданный государю до самозабвения, любивший этого меланхоличного
человека любовью несколько истеричной, Дедюлин сразу же пригласил агента
внутренней охраны, который дежурил возле двери (никто агента, понятно, не
учил, что надо вслушиваться в слова, которые произносились в комнате
монарха во время аудиенций, однако было все устроено так, чтобы агент
понял - "можешь слушать, можешь и не слушать, но знать обязан все"), и,
предложив ему чаю, завел разговор о том да о сем и аккуратно подвел к
тому, что тот передал беседу, состоявшуюся между государем и
премьер-министром, приехавшим во дворец прямо из Государственного совета.
- Думай, что говоришь, братец, - заметил Дедюлин, выслушав агента, не
перебивая.
- Ты, прежде чем такое нести, - думай! Никто ультиматум русскому царю
не ставил и ставить не посмеет!
Дедюлин, однако, ошибался: действительно, Петр Аркадьевич Столыпин
выдвинул свой ультиматум: либо он уходит в отставку, либо царь временно
распускает Государственный совет и Думу и проводит его, столыпинский,
законопроект.
...За чаем Дедюлин развлекал государя рассказами о своем детстве в
ярославской деревне, имитировал голоса девок, когда те пели, трепля лен,
поддался три раза в шашки, но отвлечь Николая Александровича от горьких
дум так и не смог.
Вернувшись к себе, он пригласил начальника личной охраны царя генерала
Спиридовича и обратился к нему с просьбою: съездить в Петербург, навестить
генерала Курлова- шефа жандармов, заместителя Столыпина по министерству
внутренних дел - и договориться о встрече в ресторане Кюба на завтра, на
восемь часов, в кабинете номер пять.
(Основания для того, чтобы не звонить Курлову по телефону, были
очевидны:
прослушивание всех бесед в Петербурге ложилось на стол премьера и
министра внутренних дел Столыпина в тот же вечер, особенно тех, которые
шли по линии Царское Село - северная столица.)
- Говори с ним с глазу на глаз, - напутствовал Дедюлин. - Даже при