"Ю.Семенов. Испания (Июль 1974 - февраль 1976)" - читать интересную книгу автора

размахе оппозиционности разных слоев населения (об этом доказательно пишет
не только коммунистическая пресса, но и буржуазная, "иносказательно"), но
в позиции церкви, которая прошла за последние годы поразительную - с точки
зрения скоростей эпохи - эволюцию.
Помимо причин объективных, сегодняшних, социальных, я то и дело в
рассуждениях своих обращаюсь к прошлому, к истории. Не стану повторять
древних, которые утверждали, что "там, где процветают пороки, грешным
оказывается праведник" - к современной испанской ситуации это может быть
приложимо в прямом смысле. Скорее всего нынешнюю позицию испанской церкви
следует объяснить как некое раскаяние, которым сплошь и рядом является
поздно приходящее осознание. Нужно признать, что слова Гейне о том, что "с
тех пор, как религия стала домогаться помощи философии, гибель ее
неотвратима", перестали быть абсолютом: второй Вселенский собор,
проведенный Ватиканом, проходил под знаком сращивания теологии и
современной философии. Мне пришлось слышать в Риме энциклику папы: он
говорил о нормах эстетики в период научно-технических революций - это
показатель, и показатель серьезный - религия не хочет "отстать от поезда".
Позиция Ватикана в период войны во Вьетнаме, во время израильской
агрессии, в дни кипрских событий свидетельствует о том, что Церковь все
более поворачивается к социальной, а не догматической философии, и не
только, видимо, потому, что кардиналы перечитывают Марка Твена, который
писал: "Все, что церковь проклинает, - живет; все, чему она противится, -
расцветает". Резон поворота к более гибким формам общения со светским
миром значительно глубже: средства массовой информации заставляют
служителей Христовых искать компромисса со знанием и п о л и т и ч е с к о
й р е а л ь н о с т ь ю, сложившейся ныне в мире.
В Италии, где гарантированы буржуазно-демократические свободы, это
проще; в Испании - значительно труднее.
...Без анализа инквизиции, расцветшей на Пиренеях, понять нынешнюю
ситуацию "в мятежных епископатах" Мадрида, Гранады и Барселоны попросту
невозможно.
...Комплекс вины социальной, общественной, классовой - если оный все же
существует - складывается из комплекса, присущего личности, вырвавшейся к
праву познания. Таким можно, в частности, назвать преподобного отца
Алегрия (брата бывшего начальника генштаба Испании), который восстал
против режима и ныне практически лишен сана и своего епископата.
Комплекс передается генами, ибо тот или иной комплекс является одним из
свойств человеческого характера. Я бы начал отсчитывать накопление генов
вины у испанского духовенства с двенадцатого века, когда народы Европы
осознали со всей трагической и безысходной ясностью, что святые отцы никак
не способствуют их счастью. Озабоченный этим всеобщим брожением, Ватикан
считал, что отсутствие "дисциплины духа" на Западе и провал крестовых
походов на Востоке пошатнули власть церкви и ввергли ее в состояние
глубочайшего кризиса. Надо было искать выход из тупика: слово "священник"
сделалось ругательным, служители культа опасались показываться на улицах в
своих одеяниях, предпочитая парчовой сутане - потрепанный камзол
ремесленника.
Двенадцатый век мог бы стать Возрождением, если бы папа Иннокентий III
не отправил на юг Франции к мятежным и дерзким альбигойцам своих эмиссаров
с чрезвычайными полномочиями: уничтожить ересь, наказать виновных,