"Ю.Семенов. Испания (Июль 1974 - февраль 1976)" - читать интересную книгу автора

Альгамбра.
- Ох, уж эти испанские гласные, - сказал я. - Наверняка бюро правки в
наших редакциях будут терзать меня по поводу точности правописания.
Напечатано в проспектах - "Альгамбра", а если спросить в Гранаде, "где
находится Альгамбра", тебя не поймут, потому что надо спросить "Альамру",
а не какую-то "Альгамбру", такой и нет вовсе!
(Занятно, немцы никогда не говорят про французские машины "пежо" так,
как это принято во французской грамматике. Они произносят все буквы:
"пегеоут", и никто в латинскоговорящем мире понять их не может: немецкий,
как и русский - языки аналитические; латинские - синтетические, особенно
испанский - солнца много, темперамента еще больше, торопятся, кровь кипит,
слова глотают, не то что какие-то там гласные!)
- Севильская Мавритания менее интересна, чем гранадская, - продолжала
Дуня, - потому что более страшна. Помнишь, в замечательные арабские залы
вмонтированы, как плохие декорации, комнаты французского стиля? А в
Гранаде все же сохранили арабские дворцы Альгамбра, хотя и построили среди
парка чудовищный дом христианина Карла Пятого - он как урод среди
сильфид...
Действительно, севильская "конвергенция" христианства и мусульманства
носит характер чудовищный: глумление над замечательным искусством арабов
было демонстративным: в поразительные по своей красоте росписи стен
забивали гвозди, чтобы повесить тяжелые, безвкусные гардины и приляпать
подсвечники, вывезенные из Парижа.
Вообще-то Испания растворяет в себе иные культуры очень быстро:
неподалеку от Эскориала есть маленький Версаль, построенный одним из
французских - по крови - королей Пиренеев. Король этот, однако, очень
быстро забыл свое парижское изначалие, пошел войной на прежнюю родину, а в
"испанский Версаль" даже и не наведывался - предпочитал Эскориал - там
стены надежные и больше выходов: около двух тысяч дверей и окон...
(Мусульманская культура, попавшая в жернова инквизиции, не имела права
на такого рода ассимиляцию и растворение - она была обречена на
уничтожение.)
- А двенадцатая Испания - это Барселона, нет? - спросил я.
- О, да, - улыбнулась дочь, - это уж наверняка совсем не похоже на все
другие Испании.
...Мы миновали Валенсию поздно вечером, и было там еще шумно и весело,
но не так уже, как в Андалузии, и приехали в Каталонию в полдень, не
страшась остаться без ночлега, потому что привыкли останавливаться в
маленьких городках Ла Манчи далеко за полночь и видеть людей на улицах и в
скверах, а здесь все уже спали, и ни души не было на улицах, и мы с трудом
нашли двух старух в черном, похожих на ночных бабочек, которые бегали по
узеньким переулочкам Кастиль де Пель, показывая нам путь к пансиону, "где
хозяин ложится спать очень поздно - не в десять, а в полночь, наверное, он
водится с духами или занимается алхимией, но все равно он человек хороший".
Действительно, Каталония отличается от Андалузии и Наварры резко. Но
что странно - маленькое суденышко Колумба, навечно пришвартованное к
масленому пирсу порта, принесло в Латинскую Америку дух Кастилии и
Андалузии, а не Каталонии: в Перу, Эквадоре и Панаме торжествует
андалузский дух - и в манере общения, и в том, что спать ложатся далеко за
полночь, и в том, как любят корриду (в Каталонии ее не понимают), и в