"Луций Анней Сенека. Письма" - читать интересную книгу автора

аналогия. Узнав, что есть здоровье тела, мы подумали, что есть и некое
здоровье духа. Узнав о телесной силе, мы сделали вывод, что есть и крепость
духа. Нас поразили милосердные, человечные, смелые поступки, мы увидели в
них совершенство и восхитились им. Но под ними скрывалось множество пороков,
таившихся под блистательной внешностью некоторых поступков, - и мы этих
пороков не заметили. Ведь природа велит преувеличивать все достойное хвалы,
и всякий видит славу большей, чем она есть. Вот откуда и взяли мы образ
величайшего блага. (6) Фабриций отверг золото царя Пирра: он мог презреть
царские богатства - и это было для него ценней любого царства. И он же,
когда врач Пирра пообещал дать царю яд, предупредил Пирра, чтобы тот
опасался козней. Не дать богатствам победить себя, не побеждать ядом - для
этого нужна равная высокость духа! Мы восхищаемся величием мужа, не
прельстившегося ни посулами царя, ни посулами погубить царя, мужа, верного
благим примерам и - самое трудное! - на войне чуждого преступлений,
верившего, что есть вещи, которые не дозволено делать даже врагу, и в
крайней бедности, которую он сделал лучшим своим украшением, гнушавшегося
золотом не меньше, чем ядом. "Живи моим благодеяньем, Пирр, - сказал он, - и
радуйся неподкупности Фабриция, прежде так печалившей тебя!" (7) Гораций
Коклит1 один перегородил узкий мост и приказал отрезать сзади путь, лишь бы
ему самому не дать дороги врагам! И он сопротивлялся их натиску, покуда не
затрещали сорванные мощным обвалом брусья. Тогда он оглянулся и, убедившись,
что принял на себя опасность и спас от опасности отчизну, сказал: "Пусть,
кто хочет, гонится за мной этим путем!" Тут он кинулся с моста, но, равно
заботясь о том, чтобы сохранить в быстрине потока и жизнь, и оружье, не
бросил украшенных недавней победой меча и щита; так и вернулся он к своим,
невредимый, словно прошел по мосту. (8) Эти и подобные им деянья и являют
нам образ добродетели. Я прибавлю такое, что может показаться странным:
иногда зло делало виднее красоту честности, и прекраснейшее ярче блистало
рядом с безобразным. Ты ведь знаешь, что есть пороки, смыкающиеся с
добродетелями, а самое постыдное, самое пропащее похоже порой на должное и
правильное. Так расточитель прикидывается щедрым, хотя между умеющим одарять
и не умеющим беречь - разница огромная. Есть, я повторяю, немало людей,
которые не раздают, а разбрасывают; я не назову, мой Луцилий, щедрым того,
кто враг своим деньгам. Равнодушие притворяется уступчивостью, наглость -
смелостью. (9) Такое сходство заставило нас быть внимательней и различать
близкое по внешности, но не тождественное по сути. Наблюдая прославившихся
великими деяньями, мы начали примечать, ктр совершил его мужественно и
благородно, ничуть не колеблясь, - но всего лишь однажды. И увидев одного
храбрым на войне и робким на форуме, другого - мужественно сносящим
бедность, но трусливо - поношение. мы стали хвалить поступок, но презирать
человека. (10) А третьего мы видели благосклонным к друзьям, терпимым к
врагам, безупречным и добросовестным в делах частных и государственных;
видели, как во всем, что приходится выносить, ему хватает терпения, а везде,
где нужно действовать, - разумности; как он раздает щедрой рукой, когда
нужно оделить многих, как он настойчив и упорен, когда нужно трудиться, и
силою духа одолевает усталость тела. К тому же он всегда одинаков, и верен
себе в каждом поступке, и хорош не по намеренью, а потому что
усовершенствовал свой нрав и не только может поступать как должно, но и не
может поступать иначе. И мы поняли, что перед нами образец совершенной
добродетели. (11) Ее мы разделили на части; оказалось, что следует обуздать