"Луций Анней Сенека. Письма" - читать интересную книгу автора

него гибельно. Оно ощущает, что состоит из плоти, и когда чувствует, что
может резать, жечь, рвать плоть, какие животные вооружены и могут вредить,
составляет себе понятие обо всем враждебном и опасном. Две вещи связаны
между собою: всякое животное приспосабливается к тому, как бы сохранить
себя, и одинаково идущего впрок ищет, а наносящего ущерб избегает.
Естественны и эта тяга ко всему полезному, и отвращение ко всему
враждебному: и то и другое появляется без подсказывающего размышления, без
намерения, как все, чему учит природа. (22) Разве ты не видишь, с каким
тонким искусством пчелы строят себе жилища? какое между ними согласие в
разделении работ? Разве ты не видишь, что никому из смертных не сравниться с
пауком в тканье? Сколько стоит трудов расположить нити так, чтобы одни шли
прямо и держали остальное, другие шли по кругу, в середине чаще, к краям
реже, и сделать так, чтобы они, словно тенета, удерживали маленьких тварей,
на погибель которым протянуты? (23) Этому искусству не-учатся, - с ним
рождаются. Поэтому одно животное не бывает искусней другого. Ты можешь
видеть, что у всех пауков паутина одинакова, во всех ячейках сот одинаковы
углы. Что преподает нам наука, то и неодинаково, и ненадежно; что раздает
природа, всем достается поровну. А она больше всего учит самосохранению и
всему, что для него нужно; поэтому все животные начинают учение вместе с
жизнью. (24) Нет ничего удивительного, если они от рожденья наделены тем,
без чего бы родились напрасно. Первые орудия, данные им природой для
выживанья, - приспособленье и любовь к себе. Они, если бы не хотели, и не
могли бы уцелеть, и хот" сама эта воля не спасла бы их, без нее ничто бы не
служило им во спасение. Ты не найдешь ни одного, которое бы собою не
дорожило и пренебрегало. Даже бессловесным и тупым скотам, как бы ни были
они неуклюжи во всем прочем, хватает ловкости и вниманья, чтобы жить. Ты сам
увидишь, что даже те из них, что для других бесполезны, для своей пользы
ничего не упустят. Будь здоров.

Письмо CXXII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) День уже пошел на убыль и стал на шаг короче, однако дает довольно
простора тем, кто, так сказать, встает вместе с ним; еще добрей и щедрее он
к тем, кто дожидается его и видит первый луч. И стыдно тому, кто лежит в
полусне, когда солнце высоко, чье бодрствованье начи нается в полдень, - да
и это для многих все равно что встать до рассвета. (2) Есть и такие, что
превращают ночь в день и поднимают отяжелевшие от вчерашнего хмеля веки не
раньше, чем приблизится тьма. Говорят, что у тех, кого природа, по словам
Вергилия, поселила под нашими краями, перевернув вниз головой,
Чуть лишь задышат на нас, запыхавшись, кони Востока, Там зажигает,
багрян, вечерние светочи Веспер1
И такой же порядок у людей, у которых перевернута не страна, а жизнь.
Есть и в нашем городе антиподы, которые, как говорит Марк Катон 2, "не
видали ни восхода, ни заката". (3) Неужели, по-твоему, знают, как надо жить,
не знающие, когда жить? И они еще боятся смерти, после того как погребли
себя заживо, зловещие, словно ночные птицы! Пусть проводят ночи за вином,
среди благовоний, пусть коротают время извращенного бдения за пиром из
множества перемен, - все равно они не пируют, а самим себе отдают последний
долг. Впрочем, и мертвых поминают днем. А для занятого делом, клянусь, день
не бывает слишком долгим! Продлим себе жизнь! Ведь и смысл, и главный