"Луций Анней Сенека. Письма" - читать интересную книгу автора

людях, особенно во время сходок. Я помню, как Фабиан3, когда его привели в
сенат свидетелем, покраснел, и этот румянец стыда чудо как его красил. (5)
Причина этому - не слабость духа, а новизна, которая хоть и не пугает, но
волнует неопытных и к тому же легко краснеющих из-за природной
предрасположенности тела. Ведь если у одних кровь спокойная, то у других она
горячая и подвижная и тотчас бросается в лицо. (6) От этого, повторяю, не
избавит никакая мудрость: иначе, если б она могла искоренять любые изъяны,
ей была бы подвластна сама природа. Что заложено в нас рожденьем и строением
тела, останется, как бы долго и упорно ни совершенствовался наш дух. И
помешать этим вещам так же невозможно, как и вызвать их насильно. (7) Актеры
на подмостках, когда подражают страстям, когда хотят изобразить страх или
трепет либо представить грусть, подражают лишь некоторым признакам смущения:
опускают голову, говорят тихим голосом, смотрят в землю с понурым видом, а
вот покраснеть не могут, потому что румянец нельзя ни подавить, ни заставить
появиться. Тут мудрость ничего не сулит, ничем не поможет: такие вещи никому
не подвластны - без приказа приходят, без приказа исчезают.
(8) Но письмо это уже просит завершения. Получи от меня нечто полезное
и целительное и навсегда сохрани в душе: "Следует выбрать кого-нибудь из
людей добра4 и всегда иметь его перед глазами, - чтобы жить так, словно он
смотрит на нас, и так поступать, словно он видит нас". (9) Этому, мой
Луцилий, учит Эпикур. Он дал нам охранителя и провожатого - и правильно
сделал. Многих грехов удалось бы избегнуть, будь при нас, готовых согрешить,
свидетель. Пусть душа найдет кого-нибудь, к кому бы она испытывала почтение,
чей пример помогал бы ей очищать самые глубокие тайники. Счастлив тот, кто,
присутствуя лишь в мыслях другого, исправит его! Счастлив и тот, кто может
так чтить другого, что даже память о нем служит образцом для
совершенствования! Кто может так чтить другого, тот сам вскоре внушит
почтение. (10) Выбери же себе Катона, а если он покажется тебе слишком
суровым, выбери мужа не столь непреклонного - Лелия. Выбери того, чья жизнь
и речь, и даже лицо, в котором отражается душа, тебе приятны; и пусть он
всегда будет у тебя перед глазами, либо как хранитель, либо как при мер. Нам
нужен, я повторяю, кто-нибудь, по чьему образцу складывался бы наш нрав.
Ведь криво проведенную черту исправишь только по линейке. Будь здоров.
Письмо XII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Куда я ни оглянусь - всюду вижу свидетельства моей старости,
Приехал я в свою загородную и стал жаловаться, что дорого обходится ветхая
постройка, а управляющий отвечает мне, что тут виною не его небрежность - он
делает все, да усадьба стара. Усадьба эта выросла под моими руками; что же
меня ждет, если до того искрошились камни - мои ровесники? (2) В сердцах я
ухватился за первый попавшийся повод разбранить его: "А об этих платанах
явно никто не заботился: на них и листвы нет, и сучья такие высохшие и
узловатые, и стволы такие жалкие и облезлые! Не было бы этого, если бы
кто-нибудь их окапывал и поливал!" - Он же клянется моим гением', что все
делает, ухаживает за ними, ничего не упуская, - но деревья-то старые! А
платаны эти, между нами говоря, сажал я сам, я видел на них первый лист. (3)
Поворачиваюсь к дверям. "А это кто, - спрашиваю, - такой дряхлый? Правильно
сделали, что поместили его в сенях: ведь он уже смотрит за двери. Откуда ты
его взял? Какая тебе радость выносить чужого мертвеца?" А тот в ответ: "Ты
что, не узнал меня? Ведь я - Фелицион, это мне ты всегда дарил кукол на