"Луций Анней Сенека. Письма" - читать интересную книгу автора

каждый день отнимает у нас частицу жизни, и даже когда мы растем, наша жизнь
убывает. Вот мы утратили младенчество, потом детство, потом отрочество.
Вплоть до вчерашнего дня все минувшее время погибло, да и нынешний день мы
делим со смертью. Как водяные часы делает пустыми не последняя капля, а вся
вытекшая раньше вода, так и последний час, в который мы перестаем
существовать, не составляет смерти, а лишь завершает ее: в этот час мы
пришли к ней, а шли мы долго. (21) Когда ты описал все это с обычным твоим
красноречием, как всегда величавым, но особенно сильным, когда ты посвящаешь
свои слова истине, ты сказал:
Смерть, уносящая нас, - лишь последняя смерть среди многих.
Лучше читай самого себя, чем мое письмо. Ты воочию убедишься, что
смерть, которой мы боимся, - последняя, но не единственная. (22) Вижу, куда
ты смотришь: ищешь, что вставил я в это письмо, чьи мужественные слова,
какое полезное наставление. Надо послать тебе что-нибудь касательно того
предмета, которым мы сейчас занимались. Эпикур порицает жаждущих смерти не
меньше, чем одержимых страхом перед нею; вот что он говорит: "Нелепо
стремиться к смерти, пресытившись жизнью, если как раз из-за твоего образа
жизни теперь приходится стремиться к смерти". (23) Также и в другом месте он
говорит: "Что может быть нелепее, чем желать смерти после того, как всю
жизнь тебе не давал покоя страх смерти?" К этим двум ты можешь прибавить еще
одно изречение той же чеканки: "Только люди бывают так неразумны и даже
безумны, что некоторых заставляет умереть страх смерти". (24) Возьми любое
из этих изречений, и каждое укрепит твой дух, чтобы ты терпеливо сносил и
жизнь и смерть. Ведь нужны непрестанные побуждения и ободрения для того,
чтобы мы избавились и от чрезмерной любви к жизни и от чрезмерной ненависти
к ней. Даже когда разум убеждает нас, что пора кончать, нельзя поступать
необдуманно и мчаться очертя голову. (25) Мудрый и мужественный должен не
убегать из жизни, а уходить. И прежде всего нужно избегать той страсти,
которой охвачены столь многие, - сладострастной жажды смерти. Ибо помимо
прочих душевных склонностей есть, Луцилий, еще и безотчетная склонность к
смерти, и ей нередко поддаются люди благородные и сильные духом, но нередко
также и ленивые и праздные. Первые презирают жизнь, вторым она в тягость.
(26) И некоторые, устав и делать, и видеть одно и то же, пресыщаются и
чувствуют даже не ненависть, а отвращение к жизни; и к нему же толкает нас
сама философия, если мы говорим: "Доколе все одно и то же? Снова просыпаться
и засыпать, чувствовать голод и утолять его, страдать то от холода, то от
зноя? Ничто не кончается, все следует одно за другим по замкнутому кругу.
Ночь настигает день, а день - ночь, лето переходит в осень, за осенью спешит
зима, а ей кладет предел весна. Все проходит, чтобы вернуться, ничего нового
я не делаю, не вижу, - неужто же это не надоест когда-нибудь до тошноты?" И
немало есть таких, кому жизнь кажется не горькой, а ненужной. Будь здоров.
Письмо XXV
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Что касается обоих наших друзей, то идти тут следует разными
путями: пороки одного мы должны исправлять, пороки другого - искоренять. Я
не буду себя сдерживать: ведь если я оставлю его в покое, значит, я не люблю
его. - Ты скажешь: "Как так? Ты надеешься удержать под своей опекой
сорокалетнего питомца? Взгляни на его возраст, твердый и неподатливый:
такого не переделать, лепят только мягкое". - (2) Яне знаю, что мне удастся,
но предпочитаю остаться без успеха, чем без веры. Не отчаивайся, и