"Луций Анней Сенека. Письма" - читать интересную книгу автора

быть простой и безыскусной, между тем как в речах перед народом нет ни слова
истины: их цель - взбудоражить толпу, мгновенно увлечь неискушенный слух,
они уносятся, не давая над собою подумать. Но как может направлять других
то, что само не подчинено правилам? Неужто речь, произнесенная ради
излечения души, не должна в нас проникнуть? Лекарства не помогут, если не
задержатся в теле. (5) Кроме того, в такой речи немало пустого и суетного,
шуму в ней больше, чем силы. Нужно умерить мои страхи, унять раздражение,
рассеять заблуждения, нужно обуздать расточительность, искоренить алчность.
Разве удастся это сделать на лету? Какой врач лечит больных мимоходом? Да
что тут! Даже и удовольствия не доставляет этот треск без разбору сыплющихся
слов! (6) Точно так же, как довольно однажды познакомиться с тем, что
казалось невероятным, больше чем достаточно один раз услыхать этих умельцев.
Чему захочешь у них учиться, в чем подражать им? Какое мненье составишь о
душе того, чья беспорядочная речь несется без удержу? (7) Бегущие под уклон
останавливаются не там, где наметили, вес тела увлекает их с разбегу дальше,
чем они хотели, - и так же быстрая речь себе не подвластна и не пристала
философии, которая должна не бросать слова на ветер, а вкладывать их в душу
и потому идти шаг за шагом. - (8) "Что ж, ей никогда и голоса не возвысить?"
- Почему же? Но пусть сохраняет достоинство, с которым эта неистовая,
чрезмерная сила несовместима. Пусть силы ее будут велики, но сдержанны,
пусть речь ее будет неиссякаемой струей, а не дождевым потоком. По-моему,
едва ли и оратору позволительна такая неудержимая, не ведающая законов
скорость речи. Как уследить за нею судье, подчас неопытному и несведущему?
Пусть оратор, даже когда его увлекает или желание блеснуть, или не властная
над собою 2 страсть, говорит не быстрей и не больше, чем могут выдержать
уши. (9) Ты правильно сделаешь, если не будешь обращать внимания на тех,
кому важно, сколько сказано, а не как сказано, и предпочтешь, если
понадобится, говорить, как Публий Виниций. - "Как это?" - На вопрос, как
говорил Виниций, Азеллий отвечал: "В растяжку". А Гемин Варий говорил:
"Почему вы называете его красноречивым, не понимаю: он и трех слов не может
связать" 3. Почему же ты не желаешь говорить, как Виниций? (10) Пусть и тебя
прервет какой-нибудь невежа, как Виниция, которому крикнули из-за того, что
он отрывал одно слово от другого, будто не говорил, а диктовал: "Говори!
Скажешь ты когда-нибудь или нет?" Ведь, я думаю, мчаться, как Квинт Гатерий
4, знаменитейший в свое время оратор, не станет ни один человек в здравом
уме. Гатерий не сомневался, не делал пауз, а раз начав, несся до конца. (11)
Есть вещи, которые, по-моему, одному народу подходят больше, другому меньше.
У греков такая вольность была бы терпима, а мы и на письме привыкли
разделять слова точками. Даже наш Цицерон, с которым так высоко поднялось
римское красноречие, не был рысаком. Римская речь чаще озирается,
задумывается и позволяет о себе подумать. (12) Фабиан, человек, отличавшийся
и безупречной жизнью, и знаниями, и красноречием (которому принадлежит
последнее место), когда вел рассуждения, говорил легко, но не скоро, так что
речь его, можно сказать, отличалась плавностью, а не быстротой. Я не
возражаю, если мудрый обладает и этим достоинством, но не требую, чтобы он
говорил без запинки: по мне важнее, чтобы речь была хорошо произнесена,
пусть и не так плавно. (13) Я тем более хочу отпугнуть тебя от этой напасти;
ведь если она пристанет к тебе, значит, ты наверняка потерял стыд, разучился
краснеть и перестал себя самого слушать. Ибо этот поток, за которым даже ты
не следишь, несет много такого, что тебе самому потом захочется взять назад.