"Луций Анней Сенека. Письма" - читать интересную книгу автора

убогости, чтобы она стала рабыней алчности, чтобы, покинув мир и его
предельные области и движущих все властителей, рылась в земле, искала, что
бы еще выкопать на горе нам, не довольствующимся лежащим перед глазами. (10)
Все, что нам на благо, наш бог и родитель поместил у нас под рукой и дал по
доброй воле, не ожидая наших поисков, а все вредное спрятал поглубже. Нам не
на кого жаловаться, кроме как на себя: все гибельное для нас мы сами
вытащили на свет, вопреки воле скрывшей его природы. Мы обрекли душу
наслаждениям, - а потворство им есть начало всех зол; мы предали ее
честолюбию и молве и другим столь же пустым видимостям. (11) Что же мне
посоветовать тебе? Что ты должен делать? Ничего нового: ведь не от новых
болезней нужны нам лекарства. Прежде всего ты сам для себя должен
разобраться, что необходимо и что излишне. Необходимое ты легко найдешь
повсюду; лишнее нужно всегда искать, тратя всю душу. (12) Далее, тебе не за
что будет так уж себя хвалить, если ты презришь золотые ложа и посуду в
самоцветах. Велика ли добродетель - презреть лишнее? Восхищайся собой, когда
презришь необходимое. Пусть ты можешь жить без царского убранства, - это не
так уж много! Пусть тебе не нужны тысячефунтовые кабаны, языки заморских
птиц и прочие чудовищные выдумки роскоши, пресытившейся целыми тушками и
выбирающей из каждой только те или другие части, - я буду восхищаться тобою,
когда ты презришь даже грубый хлеб, когда убедишь себя, что трава родится не
только для скота, но, в случае необходимости, и для человека, когда узнаешь,
что молодыми побегами деревьев тоже можно наполнить желудок, который мы
набиваем ценностями, словно он может их сохранить. Насытиться можно и без
прихотей. Какая разница, что поглотило брюхо, которое все равно не удержит
проглоченного? (13) Тебе нравится видеть разложенным по блюдам все, что
можно добыть на суше и на море; одно приятнее тебе, если доставлено к столу
свежим, другое - если его долго откармливали и заставляли жиреть до того,
что сейчас оно безудержно расплывается салом. Тебя радует наведенный с
великим искусством лоск, - а между тем, клянусь, все эти с трудом добытые и
разнообразно приготовленные яства, едва попав в утробу, превратятся в
одинаковую мерзость. Хочешь научиться, как презирать чревоугодие? Взгляни,
чем все выходит! (14) Я помню, как Аттал к вящему восхищению всех говорил:
"Долгое время меня ослепляло богатство; я цепенел всякий раз, как видел там
или здесь его блеск, и думал, что и скрытое от глаз подобно выставляемому на
обозренье. Но однажды на пышном празднестве я увидел все богатства столицы,
все чеканное золото и серебро, и еще многое, что дороже золота и серебра, и
одежды изысканных цветов, привезенные не только из-за нашей границы, но и
из-за рубежей наших врагов. Тут были толпы мальчиков, прекрасных и
убранством и наружностью, там - толпы женщин, словом, все, что выставила
всевластная фортуна, обозревающая свои владения. (15) И я сказал себе: что
это, как не разжигание и без того не знающих покоя человеческих вожделений?
К чему это бахвальство своими деньгами? Мы собрались здесь учиться жадности.
А я, клянусь, унесу отсюда меньше вожделений, чем принес сюда. Я презираю
теперь богатства не потому, что они не нужны, а потому, что они ничтожны.
(16) Ты видел, вся эта череда, хотя шла медленно и не густо, прошла за
два-три часа? Так неужто нас на всю жизнь займет то, что не могло занять и
целого дня? И еще одно прибавилось: мне показалось, что богатства так же не
нужны владельцам, как и зрителям. (17) С тех пор всякий раз, когда
что-нибудь такое поразит мой взгляд, когда попадется на глаза блистательный
дом, отряд лощеных рабов, носилки на плечах красавцев-слуг, я говорю себе: