"Г.Сенкевич. Сахем" - читать интересную книгу автора

внимания на клоунов, продолжающих награждать друг друга пощечинами. В это
время конюхи вносят деревянные козлы свыше десяти футов высотой и ставят их
по обеим сторонам арены. Оркестр перестает играть "Янки-Дудль", раздается
мрачная ария командора из "Дон-Жуана". Между козлами натягивают проволоку.
Внезапно со стороны входа взлетает сноп красных бенгальских огней и заливает
арену кровавым светом. Сейчас в его сиянии появится грозный сахем, последний
из племени Черных Змей. Но что это? Выходит не сахем, но сам директор
труппы, достопочтенный мистер Дин. С низким поклоном обращается он к публике
и просит "великодушных и уважаемых джентльменов, а также прекрасных и не
менее уважаемых леди вести себя с чрезвычайным спокойствием, не аплодировать
и сохранять полную тишину, "так как вождь находится сегодня в крайне
раздраженном состоянии и более обыкновенного дик и злобен". Эти слова
производят немалое впечатление, и - странное дело! - те же самые почтенные
граждане Антилопы, которые пятнадцать лет тому назад вырезали население
Чиаватты, испытывают теперь чрезвычайно неприятное чувство. Минуту назад,
когда прекрасная Лина исполняла свои трюки на коне, они радовались, что
сидят близко, почти возле самого барьера, откуда все так прекрасно видно, а
теперь они посматривают с явной тоской на верхние ряды и в противовес всем
законам физики находят, что внизу куда более душно, чем наверху.
______________
* Холодной воды! Холодного пива! (нем.).

Но неужели этот сахем еще что-нибудь помнит? Ведь он с малых лет
воспитывался в труппе достопочтенного мистера Дина, состоящей
преимущественно из немцев. Возможно ли, чтобы из его памяти еще не
изгладились впечатления раннего детства? Это казалось неправдоподобным.
Окружение и пятнадцать лет работы в цирке, исполнение разных трюков ради
аплодисментов публики должны были сделать свое дело.
Чиаватта! Чиаватта! Ведь вот они, немцы, тоже на чужой земле, вдали от
родины, но не думают о ней больше, чем им позволяет это бизнес. Прежде всего
нужно есть и пить. Об этой истине должен хорошо помнить каждый обыватель и
последний вождь из племени Черных Змей.
Эти размышления неожиданно прерывает какой-то дикий свист со стороны
конюшен - и на арене появляется с трепетом ожидаемый сахем. По толпе
пробегает взволнованный шепот: "Это он! Это он!" - и наступает тишина.
Только шипит бенгальский огонь, все время горящий у входа. Все взгляды
устремлены на вождя, который должен выступить сейчас на могиле своего
племени. Индеец действительно заслуживает внимания. Он выглядит
по-королевски величественно. Плащ из белых горностаев - атрибут вождя -
покрывает его высокую и столь дикую фигуру, что он напоминает плохо
прирученного ягуара. В его как бы вылитом из меди лице есть что-то орлиное,
на нем светятся холодным блеском поистине глаза индейца: спокойные и как
будто равнодушные, но в то же время зловещие. Он всматривается в публику,
словно выискивая себе жертву; в довершение ко всему он вооружен до зубов. На
голове его развеваются перья, у пояса висят томагавк и нож для
скальпирования, и только в руке вместо лука он держит длинный шест, который
служит ему для сохранения равновесия. Остановившись на середине арены, он
неожиданно издает военный клич. Herr Gott!* - ведь это же клич Черных Змей!
Кто уничтожил Чиаватту, тот хорошо запомнил это страшное завывание. Но -
поразительная вещь! - у тех, которые пятнадцать лет тому назад не испугались