"Александр Серафимович. Железный поток (Авт.сб. "Железный поток")" - читать интересную книгу автора

- Го-го-го!.. ха-ха-ха!.. - зареготали ряды.
- Як же ж ты до жинки теперь?
Весело рассказывают, и никак никто не вспомнит, как же это случилось,
что вместо того, чтоб колоть и убивать, они в диком восторге упоения
лупили по морде один другого кулаками.
Ведут четырех захваченных в станице казаков и допрашивают их на ходу. У
них померкшие глаза; лица в синяках, кровоподтеках, и это сближает с
солдатами.
- Що ж вы, кобылятины вам у зад, вздумали по морде? Чи у вас оружия
нэма?
- Та що ж, як выпилы, - виновато ссутулились казаки.
У солдат заблестели глаза:
- Дэ ж вы узялы?
- Та ахвицеры, як прийшлы до блищей станицы, найшлы у земли закопани в
саду двадцать пять бочонкив, мабуть, с Армавиру привезлы наши, як завод с
горилкою громилы, тай закопалы. Ахвицеры построилы нас тай кажуть: "Колы
возьмете станицу, то горилки дадим". А мы кажем: "Та вы дайте зараз, тоди
мы их разнесем, як кур". Ну, воны дали кажному по дви бутылки, мы выпилы,
- а йисты не позволилы, щоб дущей забрало. Мы и кинулысь, а винтовки
мешають.
- Э-э ссволочи!! - подскочил солдат. - Як свиньи, - и со всего плеча
размахнулся, чтоб в зубы.
Его удержали:
- Посто-ой! Ахвицеры стравилы, а его бьешь?
За поворотом остановились, и казаки стали рыть себе общую могилу.
А бесконечные обозы, вздымая все закрывающие клубы пыли, двигались,
скрипя, извиваясь на десятки верст по проселку, и синели впереди горы. В
повозках краснели накиданные подушки, торчали грабли, лопаты, кадушки,
блестели ослепительно зеркала, самовары, а между подушками, между ворохами
одежи, полстей, тряпья виднелись детские головенки, уши кошек, кудахтали в
плетеных корзинках куры, на привязи шли сзади коровы, и, высунув языки и
торопливо дыша, тащились, держась в тени повозок, лохматые, в репьях,
собаки. Скрипели обозы с наваленным на них скарбом - бабы и мужики жадно и
впопыхах кидали на телеги все, что попадалось под руки, когда пришлось
бежать из своей хаты от восставших казаков.
Не в первый раз так подымались иногородние. Вспышки отдельных казачьих
восстаний против Советской власти за последнее время уже не раз выгоняли
их из насиженных гнезд, но это продолжалось два-три дня; приходили красные
войска, водворяли порядок, - и все возвращались назад.
А теперь это тянется слишком долго - вторую неделю. А хлеба захватили
всего на несколько дней. И каждый день, каждый день ждут - вот-вот скажут:
"Ну, теперь можно возвращаться", - а оно все дальше, все запутаннее; все
злее подымаются казаки; отовсюду вести: по станицам стоят виселицы, вешают
иногородних. И когда этому будет конец? И что теперь с оставленным
хозяйством?
Скрипят телеги, повозки, фургоны, поблескивают на солнце зеркала,
качаются между подушек детские головенки; и разношерстными толпами идут
солдаты по дороге, по пашням вдоль дороги, по бахчам, с которых начисто,
как саранча, снесли все арбузы, дыни, тыквы, подсолнухи. Нет рот,
батальонов, полков, - все перемешалось, перепуталось. Идет каждый где и