"Иннокентий Сергеев. Галатея (цикл: Oraculum Lilibaeum)" - читать интересную книгу автора

думает!"
Я изображаю, как думает вождь, и она аплодирует мне, веселясь от души.
- Всё безнадёжно, Лил. Нам не выстоять.

И заслоняясь от этой тени, я искал её губы.
Или желая приблизиться к ней и заглянуть ей в глаза.

У Леонида Андреева есть один рассказ, о чёрте, который хотел постичь
добро. И когда он решил, что всё хорошо усвоил, он вернулся в ад, чтобы
проповедовать. Но бесы и ведьмы, услышав его слова, стали говорить то же
самое, и даже ещё красноречивей...
Я помню грохот вагона электрички и стёкла, заштрихованные дождём, и как
я подумал тогда: "Слова будут те же, а значит, слова бессильны!" Зачем
людям нужно было поверить, что есть Страшный суд? Им нужен высший закон,
на чашах весов которого были бы взвешены все дела человека. Потому что
здесь его нет. И я вспомнил слова Грасиана, а потом вспомнил Бергсона и
Кьеркегора и подумал: "Ведь религия - то же самое, и Шопенгауэр отрицал
её, а Юнг назвал её подделкой". Непосредственный религиозный опыт, что мы
знаем об этом, едва доступном для нас, мире, что мы знаем о его дорогах, о
том, куда они приведут нас, и хватит ли у нас сил, однажды ступив на
тропу, не сорваться с неё в пропасть? Ницше сошёл с ума, вообразив себя
Дионисом.
И тогда мне вспомнилась подводная каменная гряда в одном городке на
Балтике. Она тянется в море, и ты идёшь по ней, уходя всё дальше от
берега, и не знаешь, когда под ногой окажется пустота, и ты провалишься по
плечи (?), с головой? захлебнёшься? Ты нащупываешь ногой следующий камень,
чтобы сделать ещё один шаг, а волны норовят опрокинуть тебя.
Входя в этот мир, что мы знаем о нём? Отдавшись во власть... Кто ведёт
нас? И если слова бессильны, то для чего нам был дан разум?
Рядом со мной уснула женщина, положив мне на плечо голову, напротив неё
беспокойно ёрзал ребёнок лет трёх-четырёх, наверное, ему надоело глазеть в
окно, он спрыгнул на пол и стал дёргать её - не спи!- за край плаща, и
какой-то мужчина в очках пригрозил ему пальцем, а ребёнок долго и
недоумённо смотрел на него, ничего не понимая. Она спала, и я боялся
пошевелить плечом, чтобы не разбудить её. Я видел сумку, набитую
продуктами.
Потом это как-то ушло, и я забыл. О том, что происходит в дороге,- а
обычно не происходит вообще ничего,- быстро забываешь, особенно, если
дорога так утомительна, а день так бесцветен. Приезжаешь, тебя встречают,
или ты долго идёшь один по просёлку, запахивая от ветра отворот пальто, и
уже через час ты даже и не вспоминаешь. А когда пьёшь обжигающий чай,
чашку за чашкой, чтобы согреться, и рассказываешь о всяких там новостях,
это совсем обесцвечивается, стирается в памяти... Знаешь, есть такие
чернила.
Но они всё равно проступают.

Моррисон гений.
Моррисон, расстегнув ширинку, показывает толпе член.
Рэй Манзарек: "Они жил целиком за той границей, до которой мы едва
дотягивались".