"Иннокентий Сергеев. Либретто для жонглёра" - читать интересную книгу автора

оставаться на кухне. И я ушёл. А потом они легли спать. Она принесла мне
постельное бельё, и я заговорил с ней.
- Вот только почитать ничего с собой не взял. Ни о чём не думал, когда
уезжал.
Она разгладила ладонью простынь и улыбнулась.
- У нас есть книги. Правда, немного. Я не буду закрывать форточку?
- Конечно, не нужно. Иногда и читаешь через силу, но заставляешь себя.
Хотя бывает, так умотаешься, что и не до книг.
- Да, - сказала она. - А всё равно. Потихоньку, потихоньку устаёшь и не
можешь уже больше... ждать чего-то...
Она спохватилась, конечно. И, пожелав мне спокойной ночи, ушла. А я
сидел, не в силах поверить, что она только что произнесла это. Таким
голосом.
"Красивая женщина", - прошептал я и уткнулся в подушку. - "Женщина..."
Я вспомнил, что забыл выдернуть вилку холодильника из розетки. Это меня
почему-то сильно огорчило. Потом вспомнил, что в холодильнике осталось
масло. Теперь оно заплесневеет, фуй, мерзость. И я всё думал об этом масле
и злился: "Далось мне это масло!" И не мог заснуть. А потом всё-таки
заснул, но два или три раза просыпался. А когда проснулся окончательно,
подумал: "Наверное, они уже ушли".

Было утро, и так тихо было, что я подумал: "Они ушли". Я потянулся и,
выбравшись из постели, принялся шуметь: жмурясь, раздвинул шторы, подобрал
с ковра покрывало и, напевая песенку без слов, зашлёпал в ванную с твёрдым
намерением принять душ. По дороге я безо всякой нужды отворил дверь
спальни и заглянул туда. Я быстро затворил дверь. Стало совсем тихо.
Я на цыпочках вернулся обратно, забыв про умывание. Они спали.
И только тут я вспомнил, что сегодня воскресенье.
Я взял со столика свои часы. Полдевятого. На улице было безлюдно.
Заняться было нечем. Через семнадцать минут я понял, что мне скучно, что я
голоден, неумыт, а к магнитофону нет наушников.
"Через полчасика поднимутся", - утешал себя я. - "Потерплю".
Они проснулись в одиннадцатом часу. Я уже успел побриться и привести себя
в порядок.
- Проснулся? - сказал дядя. Он был в майке и в спортивных штанах. - Давно?
Я сказал: "Да. Прекрасно выспался".
Он включил телевизор и вышел из комнаты.
После завтрака он шумел пылесосом. Уходил в магазин и вернулся с бутылкой
водки, которую бережно пристроил в холодильнике. "До вечера", - пояснил он
мне.
Телевизор не выключался весь день.
Элисса, - я уже называл её так, - хлопотала у плиты. Я помогал ей, мы
разговаривали. Я окончательно понял, что она ангел.
Она испекла лимонный пирог. В жизни такого не пробовал. Я расточал
восторги, дядя довольно посмеивался. Элисса краем фартука отирала пот.
Вечером дядя предпринял смелую попытку споить меня, подмешав в водку
сироп и загазировав полученное вещество. Элисса переполошилась, но я
оставался спокоен, - мне доводилось пить и не такое. Элисса пить
отказалась. Я тоже.
Дядя, став не в меру разговорчив, заставил меня курить прямо на кухне,