"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Весна в Крыму (Эпопея "Преображение России" - 15)" - читать интересную книгу автора

исполнению. Отлично передан там свет солнечный, южный, и сюжет хорош.
Христос на ней - это, конечно, символ общедоступный и общепонятный. Мог быть
и не Христос, а, например, философ Платон, или художник Леонардо да Винчи,
или итальянский поэт Торквато Тассо, или, наконец, Ньютон, Коперник, вообще
человек духа, а не желудка. Мария сидит около ног Христа и его слушает, а
сестра ее, Марфа, требует, чтобы она помогала ей по хозяйству. Тут
единственный случай в жизни этой Марии, около ног ее лежит какой-то струнный
инструмент, значит, она занимается музыкой. А тут не угодно ли идти помогать
варить чечевичную похлебку. Исключительный случай в жизни, завернул в их
хижину великий человек, и Мария не хочет пропустить ни одного его слова, -
вот смысл этой картины.
- Мы ее освятили, Алексей Фомич, какая же она теперь картина, она
икона, - и лицо дьякона Никандра стало вдруг строгим. Лицо это занимало
Алексея Фомича тем, что челюсти на нем очень заметно шевелились и прихотливо
вели себя в то время, когда говорил дьякон. Небольшие черные глаза дьякона
теперь глядели на художника в упор, и, заметив это, Алексей Фомич спросил:
- Большой ли кусок холста истлел?
Дьякон отмерил на столе три своих четверти в высоту и две четверти в
ширину.
- Так я должен восстановить это? - спросил Сыромолотов. - Картину я
представляю, но вы не сказали мне, где это выгорело, - слева, справа, в
середине?
- Это в левом углу, - сказал дьякон.
- А-а, это там, где голуби, - догадался Алексей Фомич.
- Истинно, где голуби. А это у прихожан любимое было место, куда они
прикладывались.
- Ну да, ну да, - сказал Сыромолотов, - ведь голубь - это тоже символ
святого духа, третьего естества троицы, значит, мне голубей надобно написать
вновь на своем холсте, а потом мой холст пришить к картине, то есть к иконе.
У меня где-то есть репродукция Семирадского, где-то в папке лежит, могу
найти. И, пожалуй, даже если бы мне поехать с вами, я бы мог там, на месте
написать голубей и сам пришил бы холст. Вообще сделал бы всю реставрацию.
Эти слова заставили дьякона Никандра просиять неподдельно.
- Вот бы обрадовали и наш причт, и прихожан наших, - он опять сделал
ударение на "о". А Алексей Фомич тут же поднялся и начал искать в шкафу
папку с репродукциями картин.
- И неплохо то, что прихожане прикладываются к голубям, так как голубь
- символ третьего лица троицы, святого духа... И то сказать, голубь-то
летает, а человек в те времена только мечтал о том, чтобы летать.
- Времени я терять не привык, отец дьякон, - сказал Алексей Фомич,
когда красочная репродукция с картины Семирадского была у него в руках. -
Если ехать, так ехать. Угостить вас могу только чаем. Стали жить теперь
скудно. И я даже удивляюсь, как это у вас остались свечи?
- Свечи? Да заготовили раньше, в начале войны. Ведь от свечей главный
доход церкви, а потом даже делали и так: погорит, погорит свечка в
подсвечнике - приказываем ее снять, среди службы снимает свечной староста, а
потом продает как новую. Так одна свечка на несколько служб.
Не больше чем через час Алексей Фомич, условясь с дьяконом о плате за
реставрацию иконы и взяв с собою все нужное, выезжал на извозчике из
Симферополя. И в то время, как дьякон рассеянно глядел вперед, Алексей