"Марсела Серрано. Пресвятая дева одиночества " - читать интересную книгу автора

- Простите, Джилл, но мне нужна какая-то хронология вашей с Кармен
жизни. Пока все похоже на кусочки головоломки.
Серьезная, невозмутимая Джилл Ирвинг, по виду стопроцентная американка,
удивила меня своим превосходным испанским. Лишь немного протяжное и чуть в
нос произношение выдает в ней иностранку. Она произносит все окончания, а не
глотает их, как это делаем мы, живущие на краю света. Ее внешность сразу
располагает к себе, и я наконец понимаю почему: она вся словно вышла из
моды, и потому вызывает у меня теплые чувства. Немытые бесцветные волосы- в
плотных завитках: таких в начале восьмидесятых добивались благодаря
перманенту, наследнику стиля afro-look <Под африканцев (англ.).>
шестидесятых. Если она сохранит эту прическу, когда поседеет, то будет
совершеннейшей овцой. На левом запястье кожаный браслет с инкрустированными
разноцветными цветочками, на ногах сандалии из более светлой кожи с плоскими
подошвами. Одежда из индийских тканей: длинная юбка пастельных тонов и почти
прозрачная кофточка без рукавов, с трудом удерживающая пышный бюст. Ее
изображение могло бы украшать афишу славных, по мнению некоторых, времен
революции, гвоздик и свободной любви. Из общей картины выпадает прекрасное
серебряное ожерелье с большим изящным крестом, поперечную перекладину
которого украшают выгравированные плоды. Я спрашиваю, откуда оно.
- Крест из Ялалага... подарок Кармен. Это в Оахаке.
Оахака! Сколько же еще мне придется вспомнить, пока будет длиться это
расследование? Праздник в Гелагеце, Уго рядом со мной, его рука в моей, мы
затерялись среди разноцветных плюмажей индейцев и их торжественных ритмов. В
Оахаке я постоянно испытывала страх, и даже знаю почему: она недоступна
пониманию, неясна, неопределенна. Более того: ее глубинная жизнь никогда не
выходит на поверхность. Присущая ей таинственность, которая всех
очаровывала, мою практическую натуру смущала. Я вижу перед собой сокало -
центральную площадь с киоском, наверное, за эти годы там ничего не
изменилось: те же блуждающие взгляды, те же нищие, которых вполне можно
спутать с иностранцами, одетыми чуть ли не в лохмотья, занятыми поисками
священной энергии, каких-то прежних жизней, тел, превратившихся в пепел в
ожидании, что небеса примут их прежде, чем сбудется некое ужасное
пророчество.
- Это долгая история. Кроме тети Джейн, если вы когда-нибудь захотите с
ней поговорить, вы не найдете никого, кто знал бы ее так давно. Мы вместе
учились в college <Колледж (англ.).> в Сан-Франциско и с тех пор дружим;
думаю, не стоит считать, сколько лет, их слишком много... После окончания
учебы она решила объехать Соединенные Штаты. Путешествовала по-всякому, одна
и в компании, пока компания ей не надоела. Тогда она добралась до границы,
не предполагая, что за ней начнется новый этап ее жизни. В конце концов она
обосновалась в Мехико, позвонила мне, и я к ней присоединилась. Мы снимали
две комнаты в Койоакане, около площади Санта-Катарина, в большом старом
доме. Естественно, ни у меня, ни у нее не было денег. Мы мастерили какие-то
поделки, которые потом продавали на площади. Иногда одна из нас уезжала,
другая оставалась, но мы всегда возвращались. Мехико нас околдовал, нам не
хотелось жить ни в каком другом месте. Это было начало семидесятых, многие,
в основном американцы, находились в том же положении, так что мы ничем не
отличались от других. С визами и бумагами у нас всегда было не в порядке,
выручали американские паспорта, с которыми мы пересекали границу всякий раз,
когда истекал срок выданных нам разрешений.