"Виталий Сертаков. Мир уршада " - читать интересную книгу автора

никто не носил, или, по крайней мере, его качественно выстирали. Было в
запахе теплой ткани еще что-то, неуловимо знакомое и странно близкое, но
что - Саади никак не мог вспомнить.
- Не трогайте, высокий дом, заклинаю!..
До Рахмани внезапно дошло, что он уже не вправе повернуться к
Ванг-Вангу с открытым лицом. Что-то колючее, неуютное поселилось в нем,
ворочалось, скреблось, словно свирепый, неуклюжий щенок, обживающий новое
место. И Рахмани осознал вдруг, что ему придется потесниться, придется
впредь терпеть этого непрошеного постояльца и кормить его своим терпением.
Рахмани больше не смел смотреть в глаза собеседнику с открытым лицом.
Тот, кто поселился внутри, отныне контролировал улыбку. Как он это
делал, Рахмани не мог понять. Рот слушался, и губы, и язык, десны не болели,
и зубы, как всегда, были крепки. Тот, кто поселился внутри, не истекал
злобой на весь мир, сейчас он был занят кормлением. Он присасывался
неосязаемыми нервными нитями к мозгу и сердцу хозяина. Готовясь отнять у
хозяина силы и здоровье, как только покажется враг, или появится кто-то,
кого непременно надо переломить...
Внезапно Саади понял, отчего продавцы улыбок не стали драться, а
сбежали сюда, на Зеленую улыбку.
Они боялись собственного гнева. Великое смирение всегда объемлет любую
силу.
Саади тщательно повязал платок, закрепил узел на затылке и только потом
вернулся к упряжке. Ванг-Ванг глядел на него, выпучив глаза.
- Что этот бес сделал с вами, высокий дом? Он ударил вас?
- Он улыбнулся мне.
- О нет, позвольте мне взглянуть на ваш рот...
- Поехали, - приказал ловец. - Что бы ни случилось, пока еще это я. Я
скажу тебе, когда меня не станет.
В этот момент Рахмани вспомнил, что за аромат хранил платок продавца
улыбок. Воспоминание ударило его молнией, и мгновенно все события
выстроились, как королевские гвардейцы на параде.
Он вспомнил, чем когда-то заплатил за улыбку.

5
СОЛЕНЫЕ МИРАЖИ

Верный раб Тонг-Тонг сделал для рыцарей Плаща шесть ловушек. Мы нарочно
оставляли много следов на камнях, чтобы погоня не сбилась в сторону. Если
глупость посланцев Гор-Гора окажется столь же велика, как их настырность, то
очень скоро издохнут все. Но я в это не слишком верила. Мы выстроились
цепочкой, и следующие два кувшина песка, до самого заката, беспрерывно
шагали вверх. Закат в оазисах Горного Хибра уныл и скрипуч, как и все, что
способна породить каменистая пустыня. Соленые ледники горбились, освещенные
тоскливыми лучами Короны, и были похожи на морщинистый лоб мертвой старухи.
Бесконечные зигзаги трещин, провалов, ущелий и полузасыпанных троп, до
самого горизонта. Известняк издалека очень похож на лед, но под руками он
крошится мягкой обманчивой пылью. Тысячи гязов пыльных каверн готовы были
поглотить нас, а с душного Хибрского неба уже глазели назойливые рыжие
звезды. Звездочет при дворе султана как-то объяснял мне причину. Здесь много
рыжих звезд, потому что верхние ветра гонят над облаками реки песка...