"Мигель де Сервантес Сааведра. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский (Часть 2)" - читать интересную книгу автора

ГЛАВА XI

О необычайном приключении доблестного Дон Кихота с колесницей, то есть
с телегой Судилища Смерти

Дон Кихот, погруженный в глубокое раздумье, ехал дальше, вспоминая злую
шутку, какую с ним сыграли волшебники, превратившие сеньору Дульсинею в
безобразную сельчанку, и все не мог придумать, как бы возвратить ей
первоначальный облик; и до того он был этими мыслями занят, что не заметил,
как бросил поводья, а Росинант, почуяв свободу, ежеминутно останавливался и
щипал зеленую травку, коей окрестные поля были обильны. Из этого
самозабвения вывел Дон Кихота Санчо Панса, который обратился к нему с такими
словами:
- Сеньор! Печали созданы не для животных, а для людей, но только если
люди чересчур печалятся, то превращаются в животных. А ну-ка, ваша милость,
совладайте с собой, возьмите себя в руки, подберите Росинантовы поводья,
приободритесь, встряхнитесь и будьте молодцом, как подобает странствующему
рыцарю. Что это еще за чертовщина? Почто такое уныние? Где мы: во Франции
или же у себя дома? Да черт их возьми, всех Дульсиней на свете, - здоровье
одного странствующего рыцаря стоит дороже, чем все волшебства и превращения,
какие только есть на земле.
- Замолчи, Санчо, - довольно твердо проговорил Дон Кихот, - замолчи,
говорят тебе, и не произноси кощунственных слов о зачарованной нашей
сеньоре: в ее несчастии и напасти повинен я, а не кто другой, ибо
злоключения ее вызваны той завистью, которую питают ко мне злодеи.
- Я тоже так думаю, - молвил Санчо, у кого бы сердце не упало, кто
видал, какой она была и какою стала?
- Ты можешь так говорить, Санчо, - заметил Дон Кихот, - ты созерцал ее
красоту во всей ее целокупности, действие чар на тебя не распространилось:
они не затуманили твоего взора и не сокрыли от тебя ее пригожества, вся сила
этого яда была направлена только против меня и моих глаз. Однако ж со всем
тем вот что я подозреваю, Санчо: верно, ты плохо описал мне ее красоту, -
если не ошибаюсь, ты сказал, что очи у нее, как жемчуг, между тем глаза,
напоминающие жемчужины, скорее бывают у рыб, чем у женщин, а у Дульсинеи,
сколько я себе представляю, должен быть красивый разрез глаз, самые же глаза
- точно зеленые изумруды под радугами вместо бровей, - так что эти самые
жемчужины ты у глаз отними и передай зубам, - по всей вероятности, ты
перепутал, Санчо, и глаза принял за зубы.
- Все может быть, - согласился Санчо, потому меня так же поразила ее
красота, как вашу милость ее безобразие. Будемте же уповать на бога: ему
одному известно все, что случится в этой юдоли слез, в нашем грешном мире,
где ничего не бывает без примеси низости, плутовства и мошенничества. Одно,
государь мой, меня беспокоит больше, чем что бы то ни было, а именно: что
делать, если ваша милость одолеет какого-нибудь великана или же рыцаря и
велит ему явиться пред светлые очи сеньоры Дульсинеи? Где этот бедняга
великан или же бедняга и горемыка побежденный рыцарь станут ее искать? Я их
отсюда вижу: слоняются, как дураки, по всему Тобосо, и все ищут сеньору
Дульсинею, и если даже они ее прямо на улице встретят, все равно это будет
для них - что Дульсинея, что мой родной папаша.