"Эфраим Севела. Продай твою мать" - читать интересную книгу автора

возрастную седину. Я помог ей уложить сумку в багажную сетку,
был предупредителен как мог. И она отвечала взаимностью.
Рассказала, что живет в Берлине, в том же Кройцберге, что и я,
и мы вообще соседи, в трех кварталах друг от друга. Оба
понимающе повздыхали по поводу засилья турок в нашем районе,
отчего бедный Кройцберг скоро будет больше похож на Истамбул,
чем на Берлин. Особенно своими острыми чесночными запахами и
некрасивыми женщинами, до бровей закрытыми тусклыми платками.
Нас, меня и Регину (так ее звали), сближало общее
беспокойство за судьбу своего города, потому что мы оба были
гражданами Германии, а восточные рабочие, турки, - лишь с
трудом, по необходимости терпимыми гостями, засидевшимися в
гостях дольше допустимого приличиями срока.
Я оживился, обнаружив, что и у меня есть общие с кем-то
заботы и опасения. Почувствовал себя нормальным человеком.
Потом Регина сообщила, что уже три года в разводе с
мужем. Показала фотографию сына, уже женатого и живущего не в
Берлине, а в Гамбурге. Я тоже показал фотографию своей Руты.
Не ту, где она в израильской военной форме, с маленьким
автоматом "узи" через плечо. А еще доэмиграционную, каунасскую
фотографию, на которой Рута выглядит куда менее
привлекательной, чем на более поздней, иерусалимской. Но поче-
му-то не хотелось сразу огорошивать мою новую знакомую своим
происхождением, Израилем и всеми теми подробностями из
эмигрантского житья, которые отпугивают собеседника и лишь в
лучшем случае вызывают вежливое любопытство. Ну какой интерес
даже самому доброму и чуткому человеку слушать про чужие беды,
когда он в отпуске и едет отдыхать, чтобы забыть хоть на время
свои собственные заботы и неприятности?
Регина нашла мою дочь даже на той старой фотографии очень
хорошенькой и высказала предположение, что моя бывшая жена (я
уже успел сказать ей, что я тоже в разводе) была, вероятно,
весьма привлекательной особой.
Вот так мы болтали всю дорогу, и я уж строил радужные
планы, как мы, хоть и живем в разных отелях, будем каждый день
встречаться на пляже, вместе обедать и ужинать в ресторанах, и
я в уме даже прикидывал, хватит ли у меня средств на такие
загулы, и утешал себя, что должно хватить, если не особенно
швыряться деньгами. Когда мы с Региной сблизимся покороче,
смогу ей объяснить мое финансовое положение, и она, как
женщина разумная, с жизненным опытом, все поймет.
Такие примерно планы рисовал я по пути в болгарский город
Варну. В аэропорту Регина села в другой автобус и лишь
помахала мне из окна. Один день я выжидал для приличия и лишь
тогда направился ее проведать. Разыскал отель, поторчал в
холле, надеясь перехватить ее по пути на пляж. Не перехватил.
Тогда пошел на пляж. Сняв рубашку и оставшись в брюках и
туфлях, брел, утопая в песке, заглядывая под зонты, заходил с
разных сторон, увидев светлые с серебристым отливом волосы.
Наконец увидел Регину. Она сидела на мохнатой простыне. Уже