"Эфраим Севела. Почему нет рая на земле (текст не вычитан)" - читать интересную книгу автора

- Можно, я поглажу льва?
- Спроси у него, - - растерялся Иван Вербов. -Если он разрешит.
- Можно, Султан, тебя погладить? - спросил Берэлэ у льва, и, так как
лев ничего не ответил, Берэлэ шагнул к его мохнатой голове и запустил руку в
рыжую гриву.
Я перестал дышать. И все зрители тоже. А лев, вместо того чтобы
зарычать, вдруг замурлыкал, как домашняя кошка, когда ей чешут за ухом.
Вот и все.
Берэлэ повернулся и вышел из клетки.
Что тут поднялось в балагане! Смех, крик. Кто-то запустил в Вербова
огрызком яблока, и этот огрызок, пролетев мимо прутьев клетки, попал Вербову
в лоб, оставив мокрый след. Взрослые зрители, у которых были билеты, гладили
Берэлэ по голове, когда он проходил мимо них, хвалили за храбрость.
Мальчишки-безбилетники смотрели на него с гордостью и завистью.
А я не смотрел никак. Я был просто рад, что все кончилось благополучно,
и мой лучший друг жив и здоров, и бледность понемногу сходит с его лица, и
оттопыренные уши начинают розоветь.
- Пойдем отсюда, - сказал он, поравнявшись со мной. - Нам тут делать
больше нечего.
Мы вышли из балагана так же, как и вошли -не в дверь, которая была
заперта, а приподняв край брезента, заменяющего стенку, и, чуть согнувшись,
выбрались на свет Божий. Берэлэ первым, я - за ним.
И тогда, когда я, чуть не уткнувшись носом ему в спину, вылезал из-под
брезента, я отчетливо почувствовал нехороший запах, исходивший от моего
друга. От него пахло как от маленького ребенка, наделавшего в штаны.
Сомнений быть не могло. Это была цена подвига. С Берэлэ это случилось,
вероятней всего, в тот момент, когда он погладил льва.
Он шел рядом со мной, как-то неестественно переставляя ноги, словно
боясь, что при резком движении потечет из его переполненных штанишек.
Я не рассмеялся и не сказал ни одного гадкого слова, какое непременно
сказал бы, будь это не Берэлэ Мац, а кто-нибудь другой. Беда случилась с
моим лучшим другом, и об этой беде знали только мы вдвоем. Весь остальной
мир все еще пребывал под впечатлением его храбрости, и я не видел никакой
нужды разочаровывать толпу.
Я взял его за руку и не зажал пальцами носа, хотя запах, исходивший от
него, усиливался с каждым шагом, и мы пошли рядом, два товарища и в радости
и в беде.
За углом была водопроводная колонка. Мы подождали, пока извозчик напоит
из брезентового ведра свою лошадь и отъедет, и тогда Берэлэ снял свои
штанишки и трусики, вытряхнул из трусиков все, что
там было, и подставил трусики под струю воды, а я на-валился всем телом
на железную рукоятку колонки, чтоб струя была посильней. Потом он отжал
трусики и спрятал их в карман рубашки, а свой голый зад подставил под струю,
и вода смыла все до капельки. Берэлэ натянул на голое тело свои штанишки, и
как раз вовремя, потому что подъехал балагула напоить своего коня, и, пока я
помогал ему наполнить водой ведро, он поделился с нами только что услышанной
новостью:
- Слыхали, сорванцы? Только что в балагане у этого выкреста Вербова
еврейский мальчик, говорят, с Инвалидной улицы вошел в клетку ко льву и
положил этого льва на лопатки. Вот это ребенок! Если б мой сын был на это