"Эфраим Севелла. Мужской разговор в русской бане" - читать интересную книгу автора

непонятно для какой надобности. Да и наши половины могли проснуться в купе и
удивиться нашему одновременному отсутствию.
- Прошу,-с нервной усмешкой пригласил я ее и жестом показал, что лучшая
поза для нее - сесть верхом на мои бедра лицом ко мне и попытаться при этом
не промахнуться, чтоб все вошло, куда надо.
- Пошляк! - с откровенным презрением сказала она.- Вам только одного и
надо. Все вы одинаковы,
И, брезгливо сморщив носик, села ко мне на колени и, как гайка на винт,
плотно навинтилась на мой член. И так страстно взвыла, запрыгала на мне, что
я, испугавшись не на шутку, что ее темпераментный вой слышен во всем вагоне
и даже за его стенами, ничего лучшего не смог придумать, как. нажать ногой
на педаль, надеясь, что шум падающей в унитаз воды заглушит остальные звуки.
Что еще к этому добавить? Мы вернулись в купе незамеченными, и оба
молча легли каждый на свое место. Ее твердокаменный супруг по-прежнему
храпел на расстоянии протянутой руки от меня. Внизу тревожно, но не
просыпаясь, что-то бормотала во сне моя жена, ногами прикрывая сына от
возможного падения с полки. И я уснул, беззвучно хихикая. Как она провела
остаток ночи, не знаю. Да и не интересовался.
Назавтра она снова приняла свой обычный неприступный вид, словно
затянулась в мундир. Моя жена разговаривала с ней "через тряпочку", сама
становясь кроткой в ее присутствии. А ее муж безотрывно читал свежий номер
"Правды", купленный в Ростове, где мы простояли полчаса, и робко поглядывал
на жену.
Я же весь день провел в коридоре, глядя в окно на пробегающий пейзаж и
показывая язык всему свету. Предстояла еще одна ночь в дороге, и я с
нетерпением ожидал наступления сумерек.

- Искать логику в женском поведении равносильно тому, что пытаться
найти иголку в стоге сена. Бессмысленное и пустое занятие,- сказал Астахов.
- Вот я вам сейчас задам задачку... по психологии женской... да и по
логике дамского поведения... а вы, опытные мужички, профессора по этой
части, пытайтесь разгадать, найти удовлетворительное объяснение уже
непостижимым выкрутасам бабьей психики, - пообещал Зуев.
- В твоей истории с вагонной спутницей, - сказал Лунин,- при всей
пикантности ситуации и таком неожиданном эффектном финале я все же ничего
загадочного не нахожу. Ради Бога, не подумай, что я хочу умалить твои
достоинства, как рассказчика, - Боже упаси,- слушать тебя было для меня
наслаждением. Но возьмем голые факты, так сказать, обнаженную канву этой...
я повторяю, прелестнейшей истории и совершим простейший анализ... Что же мы
обнаруживаем? Сексуальную и похотливую самочку, вынужденную по различным
причинам и, в первую очередь, из-за среды... ханжеской и демонстративно
высокоморальной... подавлять в себе кипящую лаву под личиной
ультраскромности. Отсюда ее подчеркнутое поведение классной дамы, суровой
монашки. Строгая оболочка, в которую, как в корсет, затянут и сдавлен
бушующий пламень неутоле'нного секса, тонка и хрупка, как ломкая корочка
земной коры на расплавленной магме. И вот она встретила тебя, и глаз
жеребячий, которым ты ее обозрел, и легкая твоя скабрезность, пущенная, как
пробный шар, разнесли эту корку и вызвали к жизни подлинную натуру этой
сочной и алчной бабищи. Какая смелость проявлена... Даже удаль... Никакой
оглядки на возможные последствия. Вулкан похоти повел ее, как сомнамбулу...