"Эфраим Севелла. Мужской разговор в русской бане" - читать интересную книгу автора

и я бы восхитился ею, зааплодировал... если бы она до конца молчала, рта не
раскрывала.
Но она произнесла несколько слов в туалете и двумя мазками обнажила
главное качество своей натуры. Пошлая, банальная мещанка. Смешно и жалко
хорохорится, прежде чем сесть на член, которого она жаждет больше всего. Но
без этих ее слов не было бы законченного портрета. И я тебе, как
рассказчику, признателен, что ты не пощадил ее и нарисовал эту особу такой,
какова она есть на самом деле, убрав загадочный флер, в каком она рисовалась
поначалу.

РАССКАЗ ЗУЕВА
Не в моих правилах спать с женами моих приятелей. Да будь она самая
раскрасавица и пусть делает мне самые откровенные намеки, я себе скорее член
отрублю, нежели позволю нарушить традицию. Да как же иначе и быть-то может?
Я с человеком встречаюсь, по службе ли, или в приятельской компании, мы друг
другу в глаза глядим по-дружески, с доверием, я, наконец, к нему в дом хожу,
вместе выпиваем - а потом, глядь, зазевался он, я его половину под себя
сгреб, ноги заломил и деру, как Сидорову козу. Для этого надо уж совсем
совести лишиться, облик человеческий потерять.
Я, братцы, сами знаете, не монах и, помани меня стоящая баба, ринусь
сломя голову и даже поставлю на карту репутацию и карьеру. Да и вы не лучше.
Много заповедей нарушаем, берем грех на душу. Но кое-что и чтим
неукоснительно. Например, не возжелай жены друга своего.
Однажды я нарушил эту заповедь и горько поплатился. Видать, есть кто-то
на небе, следит за нами, грешными, даже за такими безбожниками, как мы,
коммунисты. И уж если мы очень наглеем, опускает карающую десницу, врезает
как следует, а мы потом долго зад чешем и недоумеваем: откуда, мол, такое
наказание.
Сразу предупреждаю: не друг он мне был, муж Клавдии Ивановны, а
сослуживец, и я его порядком не любил, потому как занимал он положение
довольно высокое, и я ходил под его началом. Это, конечно, смягчает мою
вину, но не совсем. Заповедь-то следует читать таким образом: не возжелай
жены друга своего и сослуживца также.
Клавдия Ивановна была баба в соку. Лет под тридцать. Формы - гитара.
Рот- красный, жадный. Гладкая, сильная, как скаковой конь. Зад тяжеловат, и
несет его слегка на отлете. Глянешь, слюнки текут. У моей-то жопа плоская,
поэтому любой выпирающий зад я воспринимаю как чудо природы.
Многие на нее облизывались. И я в том числе. Очень уж мне хотелось до
нее добраться. Тем более что отмечал я ее заинтересованный взгляд.
Для опытного мужчины этого вполне достаточно
и слов никаких не требуется. Нужно позаботиться об укромном уютном
гнездышке, где секретность обеспечена стопроцентная, и об удобном для дамы
времени.
Гостиницы отпадают. Паспортный режим, контроль. Уж лучше самому на себя
написать донос. На дачу к приятелю? Клавдия Ивановна - баба осторожная,
дорожит репутацией, не хочет ставить под удар свою семейную жизнь, потому
лишних свидетелей как огня боится.
Я выбрал самый нахальный вариант. Пригласил ее к себе домой. Благо, моя
супружница с чадами отбыла на юг, и я один обитал в пустой, неубранной
квартире. И у Клавдии Ивановны подвернулся удобный момент: муж в заграничной