"Эфраим Севелла. Мужской разговор в русской бане" - читать интересную книгу автора

здесь иг-
рать в прятки сам с собой, бегая по паркетным дубовым полам и отражаясь
в многочисленных зеркалах, вправленных в резные золоченые рамы. Кроны
каштанов пропускали только редкие солнечные блики к широким венецианским
окнам с прозрачным тюлем и тяжелыми шторами. В этом доме в таких
конфискованных квартирах жила на всех трех этажах такая же публика, как и я,
приезжая и чужая этому городу, работники обкома партии и Министерства
государственной безопасности, и поэтому у подъезда с колоннами постоянно
дежурил вооруженный автоматом милиционер, а в каждой семье хранилось личное
оружие.
Мы жили как в осажденной крепости, и каждая вылазка за город выглядела
как военная операция на враждебной, полной опасностей территории. В сферу
моей деятельности как раз входила эта территория, а не город, поэтому мне
предстояло вкусить всю прелесть знакомства с сельской Украиной.
В первую командировку меня снаряжали/ как парашютиста перед прыжком в
тыл к противнику. Выдали в спецотделе пистолет "ТТ" с двумя обоймами,
неофициально рекомендовали прихватить, на всякий случай, финский нож,
снабдили всевозможными сведениями об ожидающих меня опасностях, строжайшим
образом предупредили не вступать в контакты с незнакомыми людьми, избегать,
как самой опасной ловушки, знакомства с женщинами. У бандеровцев была
коварная тактика - с помощью туземных красавиц заманивать в укромные места и
затем убивать не слишком разборчивых представителей советской власти. Мне
приводили в пример случаи, рассказывали ужасающие подробности гибели
прекрасных коммунистов, не устоявших перед чарами обольстительных убийц.
- Они выслеживают таких, ненароком знакомятся, втираются в доверие,
приглашают выпить и...
Одним словом, никаких знакомств с женщинами, ночевать только в районном
центре, в охраняемой гостинице, а еще лучше в самом райкоме партии. С
наступлением темноты не появляться на улице, отсиживаться под надежным
укрытием.
А предстояло мне всего-навсего два часа езды поездом, провести день, от
силы два, в сельском райкоме партии, собрать нужные сведения и тем же
поездом возвратиться. Правда, если подвернется оказия, я на-
деялся махнуть оттуда на попутной машине, хоть на полдня, в горное
село, куда поездом добраться нельзя. В этом селе секретарем райкома партии
был мой фронтовой товарищ Андрей Костенко, киевлянин, попавший по партийной
разнарядке в эту дыру и трубивший там уже третий год. Узнав, что и я попал в
эти края, он оборвал телефон, приглашая заехать, погостить. Совсем недавно
Андрей сообщил мне, что женился, и потребовал, чтобы я, если дорожу
фронтовой дружбой, приехал познакомиться с его женой и крепко выпить по
этому случаю.
Я прикинул, что, если управлюсь с делами пораньше и мне подвернется
охраняемый транспорт, я заеду к Андрею. Если же нет, то вернусь во Львов и
объясню все по телефону.
Мне рекомендовали одеться попроще, под сельского учителя, и не
заговаривать с пассажирами, чтобы не привлекать внимания моим великорусским
говорком. Следуя этому указанию, я облачился в нагольный гуцульский
полушубок, шапку из овчины, сапоги. Вместо портфеля взял маленький кожаный
чемодан, валявшийся в кабинете прежнего владельца квартиры. Нож сунул за
голенище сапога, пистолет - во внутренний карман полушубка, смешался с