"Эфраим Севелла. Мужской разговор в русской бане" - читать интересную книгу автора

секретарского столика и под стук пишущей машинки и трезвон телефонов
готовила домашние задания, склонив над тетрадкой кудрявую светлую голову с
синим бантом.
После работы они вместе уходили домой, и Галочка несла в одной руке
портфель, а другой держалась за мамину руку и то и дело снизу заглядывала ей
в глаза, ободряюще улыбаясь и пытаясь заранее предугадать перемену в мамином
настроении, весьма неустойчивом.
Таня была еще совсем молода, не достигла и тридцати лет и, будучи
нормально развитой женщиной, тяжко переносила сексуальное воздержание, а
редко перепадавшие на ее долю ночи, проведенные со случайным мужчиной,
только разжигали неутоленный любовный голод. Было это все вскоре после
войны, мужчин не хватало, а свободных женщин, ищущих хоть какой-нибудь
мужской ласки, хоть отбавляй.
Что меня связало с Таней, я так до сих пор не пойму. Она не блистала
выдающимися женскими качест-
вами, была обыкновенной, заурядной, каких сотни встречаешь на улицах,
не споткнувшись взглядом.
Овладел я ею безо всякого желания. Просто так. Потому что никто другой
не подвернулся. А я был в подпитии. Дело было на каком-то банкете, куда Таня
попала, потому что ее босс был распорядителем этого вечера. Я даже отчетливо
не могу припомнить, как я очутился в уставленном мягкими кожаными диванами
кабинете, куда через обитую дерматином дверь глухо доносился пьяный гам из
конференц-зала. Таня почему-то тоже была там, и, когда я по привычке,
автоматически, раз уж остался с женщиной наедине, прижал ее, из ее серых и
печальных, как у недоенной козы, глаз брызнули слезы, она задышала глубоко и
часто, как при крутом подъеме в гору, и, молча, потупившись, стала
расстегивать на боку юбку.
В постели она была не лучше и не хуже десятков других ей подобных
существ, удостоившихся принять на себя тяжесть моего избалованного тела. Но
с ней дело не ограничилось одним разом. Вскоре я обнаружил себя у нее в
гостях, столкнулся со светлокудрой Галочкой, напряженно и испытующе
разглядывавшей меня, с замирающим сердцем пытаясь предугадать, радость или
горе несет этот гость ее матери.
Таня с дочкой жили в одной комнате и ванную и туалет делили с соседями,
большой семьей, занимавшей две другие комнаты этой квартиры. Я остался
ночевать, раздевшись при погашенном свете и косясь на диванчик в углу, где
затаилась Галочка.
Когда подо мной загудели пружины и Таня в темноте жадно обхватила меня
руками, из угла донесся тоненький голос Галочки, явно пытавшейся нас
подбодрить:
- Я уже сплю,
Я стал ночевать у Тани все чаще, а потом приходил туда, как к себе
домой, и там в ванной прочно обосновались мои туалетные принадлежности, а в
Танином шкафу лежали стопкой мои рубашки, выстиранные и отглаженные
заботливыми руками.
Таня боготворила и, чуть ли не молилась на меня. Норовила предупредить
любое желание. И, боясь потревожить внезапное мамино 'счастье, маленькая
Галочка старалась изо всех сил услужить мне, и смот-
рела, вопросительно и тревожно улыбаясь, чтобы, не дай Бог, ненароком
не вызвать моего неудовольствия.