"Эфраим Севелла. Мужской разговор в русской бане" - читать интересную книгу автора

обмолвившись о Тане. Говорил, что относится к русскому народу, как к
братьям, и каждый раз, когда по долгу службы приезжает в Россию, у него
бывает ощущение, что он на своей подлинной родине.
Я спросил, не бывал ли он случайно в городе - и назвал город, где я
работал в газете и где жила Таня, - и он ответил, задумавшись на миг, что
нет, не бывал, и спросил, почему я упомянул этот город.
- Да так, - промямлил я. - Там живет один... партизан бывший... он мне
вашу историю рассказывал.
- Кто? - насторожился Вальтер, заморгав длинными девичьими ресницами. -
Мужчина? Женщина?
- Мужчина, - сделав долгую паузу, сказал я, не отводя взгляда от его
серых глаз.
- Фамилии не помните? - облегченно рассмеявшись, спросил Вальтер.
- Не помню.
Там было много прекрасных, сердечных людей,- сказал Вальтер, - таких ни
в какой другой стране не найти.
Мне мучительно хотелось смазать ему наотмашь по румяной, холеной роже и
сказать, что он негодяй и подонок и большую ошибку допустил командир
партизанского отряда, не расстреляв его, как он делал с другими пленными,
среди которых, возможно, были и честные люди.
Но, подумав, промолчал. Потому что сам-то я не намного лучше поступил с
Таней. Были мы с ним одного поля ягоды. Благо, состояли в одной
коммунистической партии.
Вечером мы с ним пили... не карлсбадскую соль, а русскую водку в
ресторане, поднимали тосты за нерушимую дружбу немецкого и советского
народов и упились до чертиков.
Два чешских официанта вывели нас под белы рученьки на улицу, позвали
такси, и один сказал в сердцах по-чешски, а я разобрал до единого слова:
- Вот свиньи... что немец, что русский... чтоб их обоих черти взяли.

Лунин по ошибке плеснул на раскаленные камни не пиво, а коньяк.
Полковша армянского коньяка. Клубы пара извергли острый спиртной дух. Баня
быстро пропиталась им, и Астахов с Зуевым, хлеставшие друг друга вениками на
самом верху, задохнулись и скатились кубарем вниз. Вслед за ними выскочил в
гостиную Лунин. Багровые, распаренные, стояли они посреди ковра, тяжко дыша,
как загнанные лошади, и, когда немного отошли, Зуев укоризненно сказал
Лунину:
- Готов, парень! Тебе больше пить нельзя.
- А сколько мы выпили? - спросил Астахов, все еще не в состоянии дышать
ровно.
Лунин открыл холодильник.
- Так. Коньяк весь. И пиво все. Бутылку шампанского. И три бутылки
вина.
То-то я гляжу, цепляюсь языком за зубы, - удивился Астахов. - Это со
мной бывает, когда я крепко переберу.
- Ты и перебрал, - подтвердил Зуев. - И он. И я. Все мы, братцы,
незаметно перепились. Аж подташнивает. Вздуют нас жены. И будут правы.
Пошли, понимаешь, в баньку попариться, а вернулись на четвереньках. Истинно
русские люди. Как тут не вспомнить наш российский анекдот.
Пошли два чудака, вроде нас, в магазин за поллит-ровочкой, по пути