"Эфраим Севелла. Мужской разговор в русской бане" - читать интересную книгу автора

наткнулись на мужика, в дымину пьяного. Лежит в луже, как боров, и пузыри
пускает.
- Вот, видишь, - говорит один другому, показывая на пьяного в луже. -
Люди уже гуляют, а мы только собираемся.
- Да, действительно, голова кружится, - тяжело рухнул в кресло Астахов.
- А за окном уже темно. Жена небось беспокоится. Как бы облегчить голову, а?
- И тебе худо? - спросил Зуев Лунина.
- Муторно, - скривился Лунин.
- Есть средство, - сказал Зуев, отдуваясь и при-
саживаясь рядом с Луниным на диван. - Народное средство. Мне дед мой,
конокрад, демонстрировал. В Сибири это очень распространено. Будешь трезв
как стеклышко.
- Какое средство? - слабым голосом спросил Астахов, прикрыв веками
глаза.
- Из тепла в холод и наоборот, - оживился Зуев.- Значит, пьян мужик в
стельку. Берет веник - и в баню. Распарится, как мы с вами, двери настежь -
и прыг в снег. С головой! А оттуда - назад, в парилку. Как рукой снимает.
Трезв и прозрачен как стеклышко.
- Так чего же мы ждем? - пробормотал совсем раскисший Лунин. - Аида,
ребята, в снег! Я хочу быть как стеклышко.
- А не струсите? - поддел их Зуев. - Да вы раскисли как бабы.
- Кто? Мы? - попытался подняться с кресла Астахов, но, покачнувшись,
рухнул назад. - У-у-у, совсем сдал. Безобразие! Пошли в снег! Протрезвимся.
Зуев протянул ему руку, помог встать. К ним присоединился Лунин, и они
обнялись, поддерживая один другого.
- Слабы, братцы, - качал головой Лунин. - Сдаем. Из позолоченной рамы
на них глядели со своих могучих коней три русских богатыря в кольчугах и
шлемах и тоже удивлялись, до чего слабы в коленках их потомки.
- А вы не щурьтесь, - погрозил пальцем богатырям Астахов. - Мы еще
докажем, что не перевелись богатыри на Руси. Виктор! Двери настежь! Все
вместе! Бегом! В сугроб! Марш!
Из распахнутых дверей хлынули по низу клубы морозного пара, окутав их
молочной пеленой до пояса, а над туманом багровели распаренные плечи и лица.
Астахов первым, за ним Лунин и замыкающим Зуев пробежали через прихожую,
прыгнули через заиндевелый порог и с визгом и гиканьем бултыхнулись в
искрящийся сугроб.

Над всей огороженной проволокой территорией санатория горели фонари и в
желтых кругах света плясали снежинки, сверкая и лучась. Начался снегопад. По
расчищенным аллеям и дорожкам, прорытым в глубо-
ком снегу, потянулись к главному входу темные фигурки, стекаясь к
опущенному шлагбауму. Вахтер, в тулупе до пят и с поднятым овчинным воротом,
вышел из своей теплой будки.
Санаторная обслуга кончила рабочий день и возвращалась домой, в
деревню. На головах у официанток и уборщиц уже не красовались шитые бисером
кокошники, не было на них изящных меховых душегреек и черных чесаных
валенок. Казенное обмундирование в псевдорусском стиле, как маскарадные
костюмы, было сдано, и участники маскарада снова облачились в свою одежду и
стали простыми деревенскими бабами. В платках, ватных телогрейках и старых
плюшевых жакетах. Каждая несла в руке тяжелое ведро с дымящимися на холоде