"Эфраим Севелла. Мужской разговор в русской бане" - читать интересную книгу автора

- Ну, это мы еще посмотрим, - решил я, не размышляя,- кто кого
спровоцирует. Нас, боль-ше-ви-ков, голыми руками не возьмешь. Понял? Вот...
и катись!
И я покатил к выходу. Предварительно догадавшись взять из чемодана всю
пачку денег в иностранной валюте, мои и женины, которые она отдала мне на
сохранение, чтобы в последний день, перед отъездом домой, купить детям и
бабушке подарки. Проститутки ведь бесплатно не отдаются. Это я даже в пьяном
виде хорошо понимал.
Я был пьян, как говорится, вдрызг. Еле передвигал ноги, расставляя их
как можно шире, чтоб найти упор, как матрос во время шторма на качающейся
палубе. Вино булькало у меня в горле, я был переполнен выше верхней отметки
и опасался покачнуться, чтобы вино не хлынуло изо всех пор, в том числе и из
ушей.
Серебристая кабина лифта мягко опустила меня в вестибюль, но при
торможении я сделал несколько отчаянных глотательных движений, чтобы
удержать вино в горле и не прыснуть тонкой струйкой в зеркало.
Проснувшийся в кресле швейцар и оба полицейских с недоумением проводили
взглядом мою покачивающуюся фигуру, и администратор, которому я отдал ключ
от номера, даже вскинул брови. За его спиной зияли ячейки с цифрами номеров,
но без ключей. В этих ячейках стояли торцом книжечки паспортов обитателей
отеля.
У меня еще хватило сообразительности не подойти к ней перед фронтоном
здания с сотнями окон, откуда за мной могли наблюдать бдящие глаза моих
соотечественников и всевидящее око моей супруги. Я прошел мимо нее, лишь
кивком головы предложив ей следовать за мной. Она понимающе подчинилась.
Лишь свернув за угол кирпича-небоскреба, я остановился и сгреб ее в свои
объятия.
Не знаю почему, но я заговорил с ней по-немецки. Возможно, потому, что
она на этом языке стала со мной объясняться. А для меня как раз немецкий -
единственный из всех языков на земле, кроме родного, русского, на котором я
могу хоть что-то пробормотать. Это - последствия войны и моего пребывания на
территории побежденной Германии. Правда, мой лекси-
кон был очень ограничен и блистал такими перлами, как "Хенде хох!"
(Руки вверх!), "Гитлер капут!" и "Яволь!" (Так точно!) Но это нисколько нам
не помешало. Благо, и ее немецкий не отличался совершенством, и она так
коряво выговаривала слова, что я схватывал на лету и безошибочно.
Девчонка меня приняла за немца. Из Западной Германии. У тех, как
известно, денег - куры не клюют, и валюта - самая стабильная в мире. Девочка
предвкушала иметь в своей ладошке немецкие марки, и в немалом количестве.
Чтоб меня вдохновить на щедрость, она, сверкая глазками-вишнями и обжимая
горячими руками мою шею, сообщила мне интимную подробность, заключавшуюся в
том, что ее подружку увез американец, постоянный клиент, который за каждую
ночь платит сто долларов. И ни копейки меньше.
По моей спине прополз влажный холодок и растаял в ложбинке между
ягодицами. Мне делали откровенный намек на то, что все удовольствие
обойдется в кругленькую сумму, не меньше ста долларов или сколько там
выходит в перерасчете на немецкие марки.
В заднем кармане моих брюк тоненькой пачкой лежали жалкие тридцать пять
долларов, да еще к тому же в местной, неконвертируемой валюте, и это было
все, чем родное государство наделило от щедрот своих меня и мою жену. А