"Эфраим Севелла. Мужской разговор в русской бане" - читать интересную книгу автора

После завтрака в большой столовой санатория доктор Гольдберг
отправлялся со мной на пляж, и, если море не было слишком холодным, мы
плавали с полчасика, а потом нежились в дюнах на теплом песке. На этом
доктор Гольдберг считал свои обязательства по отношению ко мне исчерпанными
и покидал меня. Я оставался один в окружении женщин, большей частью молодых
и вполне привлекательных. Они загорали, обнажаясь до предела, охотно
флиртовали с мужчинами, которых на пляже было значительно меньше, чем
женщин, и бросали в мою сторону вопросительные и недоуменные взгляды.
Мое поведение казалось загадочным. Молодой, крепкого сложения мужчина,
не урод, а, наоборот, весьма привлекательный лежит в одиночестве на байковом
одеяле, под широкополой соломенной шляпой, курит и читает, а если поднимет
глаза от книги, то взгляд его равнодушно скользит по бронзовым женским
телам, усеявшим золотистый песок в ленивой истоме и самых заманчивых позах.
Я разжег любопытство, и самые смелые стали по утрам располагаться возле
моего излюбленного места, первыми заговаривали со мной, рассматривали на
моих лопатках свежий розовый шрам, а мои вежливые, но односложные ответы и
то, что я не проявлял никакого интереса к женщинам, как они ни пытались его
вызвать, только подливало масла в огонь. Я был загадочен, окружен тайной и
тем привлекал к себе еще большее внимание. Они не мешали мне, не были
слишком назойливы, и у нас установились ровные приятельские отношения. Уже
через неделю в дюнах сложилась постоянная группа из женщин и меня.
Доктор Гольдберг появлялся и исчезал. И каждый раз с ним уходила новая
женщина, с которой на следующий день он лишь учтиво здоровался и больше не
замечал. Мой лейб-медик бил рекорды: каждый день спал с двумя женщинами. С
одной - до обеда, с другой - после. На следующий день выбирал очередную
пару. Совершалось это им в нашей комнатке, когда я
загорал на пляже, или же в лесу, куда доктор уносил для подстилки
снятые с кровати одеяло и подушку.
Число соблазненных и брошенных доктором аккуратно росло с каждым днем,
о нем уже шептались на пляже, в парке и в ресторане "Юра" - большом дощатом
павильоне под вековыми соснами, с джаз-оркестром, танцевальной площадкой
посреди столиков, вежливыми и расторопными официантами, вкусной и недорогой
пищей. Как это бывает в местах, где на ограниченном пространстве собирается
много народа, праздного, сытого и с охотничьей страстью гоняющегося за
приключениями, фигура доктора-сердцееда оказалась в центре внимания. И моя
тоже. Потому что я являл ему полный контраст своим каменным равнодушием к
прекрасному полу.
Женщины начали охоту за мной. В море подплывали под меня и внезапно
выныривали, хватаясь руками и прижимаясь скользкими телами. На аллеях в
парке подсаживались на скамью, где я в одиночестве курил, заводили
разговоры, как бы случайно клали ладонь на мое колено, делали комплименты
моей нравственной чистоте, особенно заметной на фоне повального курортного
разврата.
Я оставался непроницаемым. И не только потому, что надо мной довлели
строжайшие предписания доктора Гольдберга. После того, что я пережил,
побывав буквально на том свете, женщины перестали меня интересовать, и я не
испытывал никаких чувств к ним. Доктор Гольдберг объяснил мое состояние
разумной самозащитной реакцией организма, который порой бывает мудрее нас
самих. А сам продолжал свою опустошительную деятельность, кружа как лев
вокруг стада газелей и дважды в день вырывая оттуда по одной жертве, словно