"Эфраим Севелла. Мужской разговор в русской бане" - читать интересную книгу автора

У меня в тумбочке хранились таблетки валидола на случай сердечной
слабости, и теперь они понадобились не мне, а доктору. Я молча протянул их
ему, и он равнодушно положил себе под язык одну.
- Скажи мне,- спросил я, когда увидел, что он понемногу приходит в себя
и уже в состоянии ответить.- Почему ты закурил? Неужели не мог подождать,
пока я ее уведу? Объясни, прежде чем я сделаю следующий шаг.
Доктор уставился на меня пустым, равнодушным взглядом, и я понял, что
ему все безразлично и он не собирается оправдываться.
- Я попал в положение,- медленно, словно разговаривая сам с собой,
заговорил он,- которого злейшему врагу своему не пожелаю. Очевидно, я
проживу сто лет, если уцелел и не подох сейчас. Ты можешь сжечь мой
партбилет и будешь прав. Я нарушил уговор. Не знаю, лучшим ли образом
поступил бы ты, поменяйся мы местами. Нина, отдаваясь тебе, впала в
беспамятство. Какой темперамент! Какое сокровище! Ты, негодник, выиграл в
лотерее по трамвайному билету. Однако я не о том... Видишь щель между стеной
и кроватью? Вот туда провалилась рука Нины, и ладонь ее легла на мое колено.
Возможно, она приняла колено за угол чемодана или вообще не соображала в
этот момент, но все время, пока она изнемогала от наслаждения под тобой, ее
рука судорожно сжимала
мое колено и ее дрожь передавалась мне, и я, как сейсмограф,
регистрировал своей кровью и соком своих нервов каждый подъем и спад. Теперь
ты понимаешь, что я пережил. Как я закурил, я даже и не помню. Возможно, это
была лучшая разрядка моей пытки, потому что иначе я бы взревел в голос.
Я вернул ему партийный билет. Он даже не поблагодарил и равнодушно
сунул в нагрудный карман.
Вот и все. Дальше все пошло ровно, без потрясений. Доктор, как и
предсказывал, вышиб из себя таким варварским способом страсть к Нине. Стал
таким, каким был прежде. Снова увлекся охотой за дамами, и весьма успешно. К
моей радости, у него с Ниной установились нормальные приятельские отношения.
Он снова стал привлекательным, многоопытным собеседником, и Нина болтала с
ним охотно и увлеченно. Большую часть времени мы теперь проводили втроем, и
доктор иногда, чутьем угадывая наше желание, запросто говорил нам, как
дядюшка:
- А теперь, детки, вам нужно отдохнуть от меня. Идите и предавайтесь
любви. Я подожду. Вы ведь вернетесь?
Две недели, оставшиеся до конца срока нашего пребывания в санатории,
пролетели как один день. Мы с Ниной не расставались, ходили, держась за
руки, как дети, и пользовались каждой возможностью, чтоб улизнуть от доктора
и предаться любви. А все ночи я проводил в ее комнате, куда, по счастью,
никого не поселили после отъезда Марите, и мы с Ниной спали, не разжимая
объятий, на двух сдвинутых железных кроватях.
Мы были неутомимы. Оба осунулись, похудели, и глаза у Нины были все
время глубоко запавшими, делая ее еще красивей и обворожительней. Обитатели
санатория смирились с ее грехопадением и теперь уж и на меня смотрели с
теплотой, любуясь нами обоими.
А день отъезда приближался неумолимо, и санаторная администрация
вручила нам железнодорожные билеты. Мы ни разу не заговорили о женитьбе, но
в мои ближайшие планы, как само собой разумеющееся, входила поездка в
Ленинград, чтоб познакомиться с Нининой мамой и там уже все решить наилучшим
образом.