"Надежда Севницкая. Я мыл руки в мутной воде (Роман-биография Элвиса) " - читать интересную книгу автора

мелодия не главное. Он по-другому слышит и воспринимает музыку. И у него
всегда будет свое... - Марион, почувствовав, что говорит слишком горячо,
усмехнулась и добавила: - А тела? Тела ему будут предлагаться в изобилии.
Сэм никогда не слышал от своего оператора ничего подобного, но
шокирован не был. Он полностью разделял в душе это мнение, боясь поверить
себе. Сбылась мечта всей жизни - Сэм владел сейчас душой музыки. Но радость
быстро сменилась грустью: нельзя владеть душой. "Лайт" просто не в состоянии
даже надолго стать для нее пристанищем. Душа уйдет. Больше того: ей надо
помочь. А пока пусть на ее огонь слетятся другие.
Марион пересказала Джону этот разговор с шефом несколько лет спустя.
Тог да Джон знал только одно - началась новая жизнь.
Теперь его родителям нечего больше бояться нищеты. Он построит для них
дом, купит машину. А что нужно ему? Слава? Нет. Не то. Он хотел бы
утвердиться. Поверить в себя. Доказать всем, что им нельзя командовать, что
он - личность.
Однако, все было не таким быстрым и легким. Если бы не смелость Дика,
диск-жокея из его родного города, который решился прокрутить пластинку по
радио, Бог весть, как бы все сложилось. Никогда не было бы и концертов, если
бы не Дик, быстро смекнувший, что публика с опаской спрашивает пластинку
потому, что принимает нового певца за цветного из-за тембра его голоса. Для
тогдашнего Юга причина была очень веской. И Дик решил сделать интервью.
Джон вспомнил, как вошел к Дику в кабинет, не зная, куда девать руки. И
пря мо с порога он сказал:
- Сэр, я не знаю ни о каких интервью.
- И не надо, малыш. Просто ты должен быть честен. Дик заговорил о его
семье, школе, увлечениях, давая слушателям понять, что парень - белый.
Наконец диск-жокей объявил:
- Порядок, малыш. Спасибо большое.
- Но, сэр, вы собирались делать интервью...
- А я уже, - ответил Дик.
Джон вспомнил, что несколько секунд находился в состоянии столбняка, а
потом его прошиб холодный пот.
Спрос на первую пластинку рос. "Лайт" выпустил вторую, третью,
четвертую. Они расходились мгновенно. Теперь имя нового певца гремело по
всему Югу. Начались концерты. Каждый день в новом городе.
Концерты шли при полном зале. Джона объявляли как короля
кантри-энд-вестерн.
А Король появлялся одетым по-прежнему в широкие черные брюки и темную
расстегнутую у ворота рубашку. Он наклонялся вперед - к публике: ноги
расставлены, на шее гитара, руки судорожно сжимают стойку микрофона. Он
смотрит на людей, сидящих в первых рядах, прищуренными глазами, но не видит
их. Он с трудом помнит себя.
Музыка взрывается в нем гитарой Скотти. Сам он отбивает такт на деке
своей старенькой гитары, а потом с остервенением терзает струны.
Джон не мог видеть себя. И только по реакции публики судил о своей
популярности. Каждое его выступление сопровождал шквал воплей. Да, молодежь
любила его, но он был для нее вне досягаемости. Свой и... чужак.
Что ж, ничего нового. Всегда чужак. Всем. С детства. Уже потом
репортеры будут говорить, что даже на ранних фотографиях он улыбается, а
грусть в глазах ос тается.