"Владимир Севриновский. Серебряные провода" - читать интересную книгу автора

реальную картину происходящего вокруг меня...

* * *

июнь

Прошу тебя, ответь: почему всякий раз, погружаясь в твою летучую
серебряную оболочку, я обнаруживаю под нею только матовое сияние меди?
Или это всего лишь рыжая ржавчина, живущая во мне самом? Твой образ не
отпечатывается мягким силуэтом, он врезается в мозг, тяжко и
неотвратимо. Твое эго порождает тепло не мягким уютом, но жестким
трением - так когда-то добывали огонь дикари и обезумевшие одинокие
робинзоны. Силы притяжения и отталкивания сталкиваются и перехлестывают
друг друга, вздымая нарастающие волны - так сливаются звуки, порождаемые
левой и правой рукой, когда ты бесстрашно опускаешь их в отверстую пасть
ревущего рояля. Только таким образом достижима истинная гармония, и
только поэтому она столь хрупка и недолговечна. Быть может, стаи звуков,
словно игривые дельфины, вновь вынесут тебя на поверхность и ты со
временем станешь великой певицей. Ежедневные мелодические пытки разовьют
твой голос, он станет выпуклым и упругим, как тело созревшей женщины, а
отточенная веками наука оплодотворит его целительным бальзамом, который
сияющая изогнутая трубка театрального врача будет извергать в глубинах
твоего горла на упругие влажные складки голосовых связок. Ты выйдешь на
сцену, неся на себе нарисованное чужое лицо, и когда его отражения в
хрустальной люстре раскроют свои маленькие рты, сотни проводов впитают
твой голос, чтобы переплавить его в мириады маленьких алюминиевых душ с
золотым напылением. Электронные машины - от маленьких тупых
радиоприемников до утонченных аристократов на трансформаторах Bertolucci
- зазвучат по твоему образу и подобию. Покорные и равнодушные, они
проживают тысячи жизней и знают ответы на все вопросы, но какое это
имеет значение, когда далеко в бездонном пространстве мозга молчаливая
Ева надкусывает твои глазные яблоки и смеется во тьме...

* * *

<нет даты>

За окном рождается утро. Косые лучи пробивают темноту, и сотни
крошечных пылинок летят на свет, как мотыльки. Ворона, хрипло каркая,
медленно кружит над самой дорогой, а глупый породистый пес скачет за ней
со всех лап, чуть не касаясь носом вороньего хвоста. Казалось бы, добыча
вот-вот сама свалится ему в зубы, но всякий раз птица ухитряется
каким-то чудом увернуться. Hаконец, вороне надоедает забавляться со
своей простодушной игрушкой и она легко взмывает вверх. Ее тень
молниеносно пробегает по стеллажам, на которых покоятся диски.
Божественный Джон Ли Хукер, Майлз Дэвис, Колтрейн... Я лениво улыбаюсь,
выдавливая из себя остатки утреннего сна. Спешить некуда. Листья березы,
живущей за окном, чуть заметно окрашивают собственную тень в зеленый
цвет, она легонько движется, влекомая по стене невидимым отражением
ветра, и так же плавно и спокойно приходит понимание: я счастлив,