"Лоран Сексик. Дурные мысли " - читать интересную книгу автора

Каждый вечер, напившись и накурившись, мои тюремщики принимались
говорить о политике. Главной темой бесед была ответственность за кризис
двадцать девятого года. Один из кланов, в котором предводительствовала
Сладкая Ирма, склонялся на сторону большевиков. Судя по речам, "красные"
были похожи на индейцев из исторических книжек братца Шломы. Они держали в
страхе весь мир, а ножи в зубах явно предназначались для того, чтобы
скальпировать противников. Их вдохновитель, некий Маркс, был, как и
следовало ожидать, евреем, но это не давало им никаких преимуществ -
наоборот, в глазах моих похитителей авторитет красным придавала единственно
их ненависть к жидам.
Другую партию возглавлял Иван Грозный. Они нападали на Америку и
поносили "Крупный Капитал" - судя по всему, это был мерзкий тип, сильный, но
совершенно бессовестный; я бы с таким связываться не стал. Обвиняли также
некий "еврейский банк" - я сделал вывод, что, обретя свободу, мне стоит
только разыскать адрес этого самого "банка", и я буду как сыр в масле
кататься.
Обмен мнениями между двумя лагерями очень быстро переходил на
повышенные тона. Сыпались оскорбления, звучали угрозы, одна другой страшнее.
Но в конце концов вражда стихала и стороны приходили к единодушному выводу.
Все дело в евреях - вот кто, оказывается, главные и единственные виновники
всех бед. Дабы завершить дискуссию с максимальной назидательностью -
покарать виновных, - красавица Ирма била меня по лицу кулаком. Сглатывая
кровь, текущую из разбитых губ, я ощущал горький вкус избранности.
Конечно, в том, что я позволял женщине бить себя, трудно было усмотреть
проявление благородства и галантности. Зато я был уверен в своей правоте.
Лица еврейской национальности больше нуждаются в презумпции невиновности,
чем любой приговоренный к смерти преступник.
Днем, сидя в своей норе, я размышлял о превратностях судьбы. Зачем и
почему меня похитили? Я припоминал историю Оливера Твиста: может быть, и
меня хотели приспособить для нужд воровской шайки? Однако моя полная
непригодность к этому ремеслу была столь же очевидна, как форма моего носа.
Мне чудилось, что за спиною стоит мама и бдит, чтобы я не совершил ничего
недостойного. Тысячи раз она твердила и заставляла меня повторять урок: "Не
лги... не укради..." С такой теоретической подготовкой трудно будет перейти
к преступной практике.
Желание получить выкуп? Но мои родители бедны как Иов, хотя и живут в
более опрятной обстановке. Их средств хватило бы разве что на оплату
телефонных переговоров. И потом, много ли за меня можно выручить? Этот
вопрос не давал мне покоя. Какова цена живого существа? Крыса, которая
делила со мною квартиру и грызла корки моего хлеба, Ирма, не упускавшая
случая разбить мне лицо, благочестивый Гломик Всезнайка - неужели все они
относятся к одному виду? Кому отпущена вся квота любви? Стоит ли справляться
в расчетных таблицах? Существует ли рай для честных людей? Действительно ли
ад вымощен добрыми намерениями или забит пеплом от пола до потолка? Я
засыпал, лелея намерение написать длинный трактат обо всем этом, как только
вернусь домой.
В моменты одиночества, в полумраке моей каморки, все чаще вспоминалась
мама. Я представлял, как она сходит с ума от беспокойства, запертая в
четырех стенах дома. Все было по моей вине: ее страдания, ее слезы, часы
молчаливого ожидания, блеклые унылые рассветы и бессонные ночи... Однажды