"Лоран Сексик. Дурные мысли " - читать интересную книгу автора

Зал давился от смеха - жирного смеха, напомнившего мне полицейских в
Вене, смеха, который и не пах шуткой.
Человек с сигарой сделал серьезное лицо. Зал мгновенно затих.
- Браво! - сказал он, - ты уже умеешь овладеть публикой. А теперь
все-таки угадай, что я думаю.
Все стало ясно. Меня заставили проехать всю Австрию и Германию, держали
в заключении, унижали - единственно для того, чтобы извлечь выгоду из моего
треклятого дара! Ну почему мне не дано прозябать в безвестности? Никто не
любил меня за то, что я такой, какой есть. Я уже знал, что нельзя доверять
ученым, но разве отсюда следует, что можно верить проходимцам?
Все эти мужчины один другого стоят. Похитители душ...
А женщины? Таня - ведь это же сущий Макиавелли. В доме Фрейдов она
подслушивала у дверей, запоминала все мои признания, а вечером шла к Францу,
и они строили разные планы похищения. Нет, женщины еще хуже мужчин! Я
завидовал участи библейского Иосифа: его продали в рабство только братья, он
мог еще надеяться на женское милосердие. Однако Иосифу дано было читать
всего лишь сны, а не мысли, как мне. Быть может, кары небесные тоже
распределяются по статьям уголовного кодекса...

Так или иначе, не стоило разочаровывать людей, которые верили в меня.
Процедура была уже привычной: я задрожал, на лбу проступила испарина.
Внезапно навалилась резкая головная боль. Как нельзя явственнее передо мною
предстало потрясающее зрелище, таившееся в мозгу этого типа: кружка пива в
приятном соседстве с блюдом тушеной капусты, окруженной кольцом сосисок -
каждая размером с великана из сказок Андерсена. Я вскричал, восхищенный:
- Капуста! У вас в голове тушеная капуста!
В зале затаили дыхание. Теперь Цезарю предстояло изречь свой приговор.
Опустит он большой палец вниз - и мое самозванство будет разоблачено перед
всем миром, Таня и Франц лишатся положения в обществе, наука и воровское
сообщество подвергнутся осмеянию. И мне разобьют физиономию. Но главарь
банды утвердительно кивнул, публика зааплодировала, закричала "Бис!" Они
перешли на мою сторону. Впервые в жизни я ощутил, что принадлежу к великому
человеческому роду.
Можно было начинать представление.
Г-н Ганц разъяснил мне правила. Мне завязывают глаза. Зритель выходит
на сцену, пишет на грифельной доске цифру, а от меня требуется просто ее
отгадать. После чего объявляют выступление дам без яиц. Я буду выступать в
качестве американской звезды эстрады, правда, еврейского происхождения.
Прежде чем выпускать на арену, мне дали неделю, чтобы отдохнуть и войти
в норму. Меня кормили говядиной и больше не били. Поскольку Ганц желал,
чтобы я был постоянно у него на глазах и под рукой, меня переселили из
Францевой конуры в мансарду позади бара. Это была комнатка два на два метра,
с железной кроватью, снабженной матрасом. На хромом столике в углу стояло
надтреснутое зеркало. Туалет располагался в подвале, там же - кран с
холодной водой. Крыс вполне заменяли полчища тараканов. Однако по сравнению
с предыдущим обиталищем это выглядело, как отель "Ритц"! Со мной обращались,
как с настоящим артистом. Из категории зачумленных я перескочил в категорию
ценного имущества. Меня, как всегда, бросало из крайности в крайность.
Г-н Ганц подверг меня суровой тренировке. Он не желал, чтобы в моих
ответах звучала хоть малейшая неуверенность. Мы репетировали утром, днем и