"Лоран Сексик. Дурные мысли " - читать интересную книгу автора

нализавшихся пьяниц и чокнутых баб? Как я был бы рад воспринять ее
возвышенные мысли!
Однако она сидела не шевелясь. Едва мой номер подходил к концу, она
вставала и покидала зал, и толпа не смыкалась за ее спиной, словно прошло
привидение.

Однажды я предпринял смелую попытку прочесть одновременно размышления
моего собеседника на сцене и мысли красавицы в первом ряду. Левое и правое
полушария моего мозга вступили в конфликт. Посреди изуродованных тел
возникали букеты роз, прекрасный принц сделался генералом от инфантерии. Все
смешалось. Клиент вопил, что я мошенничаю. Зал меня освистал. Но среди
враждебного гогота я расслышал безмолвную благожелательную мелодию.
Как-то вечером она не пришла. Мир опустел. Куда скрылась невольная
виновница моей печали? Часы тянулись невыносимо медленно. Ее лицо стояло у
меня перед глазами, а минуты и секунды все растягивались. Моя красавица
умела останавливать время. Я влюбился в колдунью.
После моего выступления Марлен, один из трансвеститов, вошел в уборную
и протянул мне конверт:
- Какая-то цыпочка вручила мне это у входа и ничего не сказала. Тут
написано твое имя.
Была ли это моя молчаливая почитательница? Из суеверия я стал убеждать
себя, что письмо от мамы, хотя почерк был явно незнакомый. И потом, если бы
мамочка узнала, где меня прячут, она прорвалась бы сюда, выбив все двери по
дороге. Любой, кто стал бы на ее пути, был бы зарезан большим кухонным
ножом. Она унесла бы меня, взвалив на плечо, а г-н Ганц со своими мафиози
пал бы под ударами молний или пустился наутек. Снаружи я увидел бы
разгромленный Берлин. Германии потребовалось бы тридцать лет на
восстановительные работы. Мама не усвоила галантных манер французских
офицеров. Она была моей Красной армией.

"Я вернусь через месяц. Дождитесь меня, и мы убежим
вместе".

Под запиской стояла подпись: "Маша".

Каким далеким кажется мне теперь это первое послание... Я давно уже не
получаю взволнованных, наспех нацарапанных записок. Только в мыслях умерших
я нахожу слова любви. Души дорогих, навеки ушедших людей шепчут их мне по
ночам. А письма не сохранили давнего аромата. Назначенные свидания не
состоялись, но я не просиживаю часами в тревожном ожидании на пороге дома.
Мои умершие не напишут мне больше.

Я жил, как автомат, не ощущая более вкуса ни в чем. Представления
проходили вяло. Мой мозг функционировал нормально, однако душа блуждала
далеко. Я бродил в сумраке чужих, удрученных душ - трансвеститов, бандитов,
курильщиков опиума и извращенцев. В их мыслях гнездились лишь образы
разврата, мечты о власти и господстве, золотые тельцы. Остался ли в этом
мире хотя бы один человек, чистый духом? Содом и Гоморра воздвигались в моем
мозгу.
Между тем мой успех рос. Пресса сравнивала меня с молодым Караяном.