"Лоран Сексик. Дурные мысли " - читать интересную книгу автора

и полями большой черной шляпы. Когда их причитания доходили до максимальной
пронзительности, атмосфера леденела настолько, что хотелось броситься в
воду, не дожидаясь столкновения.
На носу корабля собирались спортивные блондины с обнаженными торсами -
казалось, они и юродивые старики явились с разных планет. Глядя на них,
трудно было поверить, что это тоже евреи, В их разговорах то и дело
упоминались Вольтер, Ницше и другие философы, даже Маркс и Ленин. Они
мечтали построить новое общество, где не будет ни антисемитизма, ни евреев.
"Ну и скучно же будет в этом их раю", - думалось мне.
Время от времени один из парней поглядывал в нашу сторону с белозубой
улыбкой до ушей. Бицепсы у него были толще, чем мои бедра. Каждый раз под
его взглядом я начинал бояться, что Маша бросит меня и перейдет в ту
компанию. Но преступные мысли не посещали мою подружку. Я мог спать
спокойно.

На заре шестого дня на горизонте показалась зубчатая линия гор. Это не
был мираж. Палуба, покрытая телами, закутанными в одеяла, напоминала спину
дремлющего чудовища. На носу корабля силуэт, будто вырезанный из черной
тафты, покачиваясь в такт метроному, скандировал псалмы. Его распеву вторили
крики птиц, носившихся вокруг судна. Казалось, мы - в Ноевом ковчеге; только
вместо голубей были чайки. За пением последовал долгий прерывистый вопль - в
нем звучали двухтысячелетнее томление и радость, вырвавшаяся наконец на волю
пред лицом Бога и людей.
Вдруг один из блондинистых молодцов приподнялся и рявкнул: "Да заткнись
же, старый дурак, ты и мертвого разбудишь!" И он рассмеялся. Для молодежи
нет ничего святого.

Мне вспомнилось лицо отца. По вечерам, уже после того, как мама
уходила, посидев у моего изголовья, - сколько бы она ни сидела, мне всегда
казалось мало! - папа приходил убедиться, что я крепко сплю. Я следил за ним
из-под прикрытых век. У него было грустное, озабоченное лицо. Мне хотелось
обнять его и утешить, снять камень с души. На мгновение я чувствовал себя
его отцом, в то же время осознавая, что передо мною вся жизнь. Потом он
бормотал молитву, всегда одну и ту же: "Предвечный, избавь нас от судьбы
изгнанников. Дай мне мужества бежать из этой земли, пока она не изблюет нас.
Сделай так, чтобы Натан когда-нибудь ступил на землю Израиля. Иначе вся моя
жизнь будет напрасной..." Я открывал глаза и не сводил их с папы, решившись
высказать ему свое восхищение. Но слова путались в голове моей, и не успевал
я раскрыть рот, как он приказывал: "А ну-ка, спи немедленно!" Его холодность
не позволяла мне сломать лед.
И вот теперь его мечта сбывалась. Я стал Моисеем, спасенным из мутных
вод Рейна и Одера.

Палуба оживала. Там и сям уже слышались причитания благочестивых
старцев. Но звучали они слабее обычного. Зачем здесь громко кричать -
Господь и так тебя услышит, ведь до жилища Его рукой подать. Белокурые
молодцы распевали куплеты, куда более веселые. Кто-то хлопал в ладоши.
Кто-то вопил: "Земля, земля!" Людей охватывала лихорадка. Перед нами
возникал Новый Свет, замки на песке, Восток и Запад, рай земной.
Маша ликования не выказывала. Опершись локтями на поручни, она