"Лоран Сексик. Дурные мысли " - читать интересную книгу автора

лице. Но разве мама боялась чего-нибудь, кроме громов Господних? Она
пережила казаков, большевистскую революцию, великий голод, пережила даже
холодность моего отца, проявляемую утром, днем и вечером. Но теперь она
стоит передо мною, лицо ее искажено тревогой, в руке - ременный кнут. За ее
спиной, сгорбившись на стуле, рыдает отец.
Во всем виноват я. Меня следует бояться больше, нежели голода и холода.
Я опаснее казаков и большевиков.
- Немедленно признавайся, что там крутится у тебя в голове, не то шкуру
спущу!
Никогда мама не поднимала на меня руку. Сколько себя помню, семейные
обязанности у нас были строго разделены. Папа наказывал, мама причитала.
Видно, еще у моей колыбели они условились о руководстве моей эмоциональной
жизнью. Я представлял себе, как они обсуждали по пунктам мое будущее
образование. "Ты будешь ему раздавать оплеухи за каждую жалобу учителя, а
я - я буду ему показывать, как сильно страдает мать из-за его плохих
оценок".
В тот вечер о соблюдении традиций забыли. Конец света - не иначе.
Я хранил молчание. Впервые в жизни испытал я странное ощущение, которое
с тех пор меня никогда не оставляло: чувство, что я недостоин жить.
Просвистел первый удар.
- Ну? - прогремела мать. - Видишь, до чего ты меня довел? А еще
погляди, что ты творишь с отцом!
Второй удар обрушился на мое бедро. За ним третий, потом еще и еще.
Мать без устали охаживала меня ремнем.
- Говорила ж я тебе, не водись с Беньямином!
Брови ее сошлись к переносице. Мама наклонилась ко мне, махнула отцу,
чтобы рыдал потише, и впилась взглядом в мои глаза.
- Не отводи глаз, Натан!
Маятник часов отбивал секунду за секундой. Я понял наконец: мать
устроила мне испытание! Она хотела удостовериться в моих способностях.
Рассеять сомнения. Нельзя ее разочаровывать. Я сосредоточился. Снова волна
жара прокатилась по телу. По мыслям яростным галопом пронеслась лошадь.
Потом поднялась приливная волна - быстрее любого скакуна. И я стал
свидетелем необычайного явления: мысли моей матери переместились из ее мозга
в мой и медленно разворачивались в картину. Мамина голова стала похожа на
прозрачный хрустальный шар!

2

Я читал в мыслях моей матери.
Ее рука застыла надо мной, кнутовище обращено к небу - совсем как
жертвоприношение Авраама, где роль Исаака, искупительной жертвы, досталась
мне, а жирная индейка выступала в качестве барашка-заместителя. Увы: руку
Авраама, как известно, остановил Господь, однако решимость моей матушки
столь велика, что на божественное вмешательство нечего и надеяться.
- Да, - признался я, - мне видны твои мысли. Вот сейчас ты хочешь
посечь меня на кусочки и продать в лавку на мясо.
Мама пошатнулась, повернулась на каблуках и наткнулась на угол стола.
Кнут выпал из ее руки. Отец подобрал его и отлупил меня до крови.
Я читал в сознании моей матери, словно в открытой книге! В любой другой