"Лоран Сексик. Дурные мысли " - читать интересную книгу автора

крепко дергала меня за уши.
По вечерам мама устраивала мне строгие допросы. Она требовала, чтобы я
сосредоточился, и выспрашивала все о своих мыслях. Со временем мои ответы
становились все более точными. Я очень ясно определял все, что ее заботит. В
волнах ее души я видел дно столь же отчетливо, как в воде родника. Я
перескакивал от одной ее идеи к другой. Однажды мне удалось даже заранее
предугадать, что она подумает. Я успешно сдал свой экзамен по ее сознанию.
Однако развитие моего внутреннего зрения маму не столько удовлетворяло,
сколько беспокоило. Она опасалась обострений. И однажды предупредила меня:
- Послушай меня, Натан! Пока все это что-то вроде игры. Но обещай, что
в тот день, когда ты проникнешь в душу чужого человека, в ту самую минуту,
как отгадаешь чьи-то намерения - неважно, дурные или благие, - ты немедленно
скажешь об этом мне!
Мамины слова не отражали спрятанных в глубине мыслей. В тот злосчастный
день, когда я окончательно вступлю во владение наследством Беньямина, когда
научусь вслушиваться в чужие души, мне нужно будет бежать из местечка - вот
что было на уме у мамы. Я поднял правую руку и поклялся, и душу мою покрыла
тьма.

Жизнь продолжалась. В школе Гломик Всезнайка все суровее попрекал меня
за безделье и легкомыслие. Но сидеть, уставившись на страницы Писания, было
для меня пыткой. Минута-другая - и дух мой улетал куда-то далеко. Шепоток у
меня за спиной, пение птицы во дворе, две старые кумушки, увлеченные
болтовней на углу улицы, ржание лошади или просто шум ветра, стук дождя по
стеклу - все отвлекало меня от дела. И тогда учитель наказывал меня, дергая
за уши, - как будто мало еще им было маминых рук... И так уже меня мучили
разные комплексы по поводу длины моего носа, теперь еще и уши - да я стану
совсем как африканский слон!
К счастью, в запасе у меня оставались долгие, восхитительные часы
бдения у женской школы. Я опирался на перила моста и следил издали. Когда
Мария появлялась во дворе, с толпою других учении, я чувствовал себя
Галилеем открывшим новую звезду среди множества планет.

Дядя Беньямин навещал меня во сне. Он гладил меня по лбу. Губы его
шептали молитвы. Иногда я видел страшные вещи: его пытали, заставляя
раскрыть свой секрет. Я затыкал уши, чтобы не слышать его крика.
Тайна Мишкаль оставалась нераскрытой. Кем был насильник? Мой убитый
дядя унес разгадку с собой в могилу. Однажды в местечко явился русский
следователь. Он долго и безуспешно расспрашивал наших мудрецов. Вечером,
перед отъездом, он распорядился выпороть Гломика Всезнайку и мудрого
Блуцкова, но было очевидно, что делается это без особого усердия, скорее из
принципа, чем ради выявления истины. Когда Гломик рухнул с окровавленной
спиной, следователь пожал плечами, велел седлать лошадей и был таков. В
конце концов, речь шла о наших собственных мертвецах, не стоило слишком
много требовать от чужого.
Подозрительность поселилась в наших домах. Всевозможные гипотезы
множились, как кролики. Любой мог оказаться под подозрением. Вообще-то,
репутация Мишкаль уже давно была подмочена. Было известно, что она вступала
в связь с женатым мужчиной. Ее могли застать в амбаре с кем-то из наших
мудрецов. Она могла бы отдаться и солдату. Кое-кто уверял, будто ее видели