"Мариэтта Шагинян. Перемена." - читать интересную книгу автора

нее он записал:
"Надо осознавать происходящее - вплоть до проблемы, сжимать свою
мысль до формулы. Каждая крупица действительности сейчас показательна,
как семяпочка. Это я называю конденсацией опыта".
- Яшенька, не заходил бы ты умом за разум, отдохнул бы, - советует
мать, пришедшая от соседки.
Яков Львович записывает у себя:
"Мысль отдыхает, когда ей дана работа. Всякое следование фактов без
передышки утомляет и раздражает".
- А от Авдотьи Саркисовны, - твердит свое мать: - она говорит, что ты
бы мог получить теперь хорошее место по городской милиции. Старых-то
поснимали, новых ищут, которые с образованьем. Жалованье и положенье.
Без труда-то ведь не проживешь.
Яков Львович не слушает мать, - его занимает идея. Разве не сходятся
все вопросы действительности, все ее беды у одной центральной проблемы?
Труд, в этом все дело. Он раскрывает тетрадь и снова пишет:

Проблема труда.

Ошибочно думать, что вопрос о труде разрешим в плоскости социальных
отношений. Забывают о психологии труда. Если труд - обязательство, да
еще тяжкое, да еще volens-nolens, то на такой почве ничего не построишь.
Труд должен удовлетворять человека. Отсюда: он не смеет быть механичным.
Не механично лишь творчество, и труд должен быть творческим. Но творчес-
кий труд не утомляет, не насилует, это не обуза, а счастье. Я могу рабо-
тать творчески по 12 - 16 часов в сутки и меня надо силком отрывать, сам
не в силах остановиться. Отдыхаю - для него же. Утомляет меня не он, а,
наоборот, невозможность ему отдаться, помеха, рассеяние. Неспособны к
творческому труду только кретины (и чаще всего из буржуазного класса).
Разве для кретинов произошла революция, что в единицы меры всего челове-
чества избирается самочувствие кретина?

Стук в дверь - у Якова Львовича сосед, товарищ Васильев, механик и
большевик. Маленький остроглазый горбун с высокою грудью входит в комна-
ту. Желтые пальцы с порыжелыми ногтями ссыпают на мятую бумажку табак из
жестянки, быстро скручивают, прихлопывают жестянку. Яков Львович дает
прикурить.
- Я с митинга в городском саду. Бестолочь! Массы озлобляются. Видели
вы последний номер "Известий"?
- Товарищ Васильев, выслушайте мою мысль, - берет Яков Львович клеен-
чатую тетрадку. Ему это кажется простым, как дневной свет.
- Кустарничество, - буркает Васильев: - мелко-буржуазная психология.
Сводите вопрос с рельсов в тупик, да там его и складываете впрок.
- Поймите же вы, это вечное! Не надо ваших терминов, они этого не
покрывают, - всплескивает Яков Львович руками.
- Работаете на контр-революцию, если хотите знать, - неуклонно выхо-
дит из уст горбуна с клубами табачного дыма.
- На контр-революцию? - встает Яков Львович. Солнце из низенького
окошка падает на худое лицо с острым носом, черты его вытянулись, обла-
городились, стали странно-знакомыми; и глаза глядят широко открыто, без