"Мариэтта Шагинян. Единственный" - читать интересную книгу автора

Совсем расстроенная и сбитая с толку, ехала Любовь Адриановна
восвояси. Впечатление от сна не только не изгладилось, а с каждой минутой
становилось сильней и реальней. Томление по единственному, по настоящему,
охватило ее всю с могучей нежностью. Ей казалось, что до сих пор она не
жила, что вся жизнь ее походила на случайную накипь, которую нужно собрать
с себя ложечкой и сбросить. Только бы найти того, кто ей приснился, - и она
переродится, очистится, начнет жизнь сначала. Но как его найти? Тут,
внутри, он сидит и чувствуется как живой человек. Она безошибочно знает его
присутствие и с закрытыми глазами могла бы угадать его прикосновение. А
снаружи между живыми людьми она бродит, словно в потемках, и нет ей
возможности отыскать его.
- Ты, милая моя, выглядишь, словно у тебя сорок градусов, - сказал
Михаил Семенович за обедом, поглядывая на жену с неудовольствием. - Весь
день мотаешься по городу, не отдавая себе отчета в своих действиях, а дома
хоть бы раз в кухню заглянула. Это что такое? Разве это макароны? Вчера у
Саркисовых на ужине были белые, а эти черт знает что - лошадиного цвета.
- Вы, может быть, надеетесь, что я сделаюсь для вас кухаркой?
- Ни на что я, матушка, больше не надеюсь. Дуня! Скажи, пожалуйста,
что это за макароны?
Дуня нагнулась над блюдом с видом опытного эксперта и тотчас же
произнесла:
- Хорошие, барин. В купиративе по книжке взяли.
- А-а, в кооперативе, - протянул Михаил Семенович, - значит, у нас и
макароны в продаже. Великолепно! Давай-ка, Дуня, еще тарелочку. Дети, кто
хочет макарон? Толя, Воля, не зевайте по сторонам, а кушайте.
"Господи, как он глуп, - с отчаянием подумала Любовь Адриановна, глядя
на прояснившуюся физиономию своего мужа, - если бы только он сам мог
заметить, как он ужасно глуп!"
Она нервничала весь вечер, не пошла никуда и долго на ночь
раскладывала пасьянсы. А потом приготовилась ко сну, словно шла на
свидание, - в сотый раз припоминая, как незнакомец шел с нею, как взял ее
за руку и что сказал. Она впитывала воспоминания, словно надушенный платок,
и долго ворочалась, не переходя из яви в сон. А когда, наконец, заснула, ей
ничего не снилось в образах. Было только томительно-больно на душе, как от
потери близкого человека, и та же пережитая в прошлую ночь нежность
захлестывала ее временами, но уже не прояснялась в форме видения.

II

К утру она окончательно решила, что виденный ею незнакомец был не кто
иной, как Андрей Фохт. Недаром ведь последняя реальность, пережитая ею
перед сном, был поцелуй руки, проделанный им так нежно и так
многозначительно у дверей клуба, где они расстались. Признать его за
незнакомца ей было тем легче, что его еще окружал заманчивый ореол новизны
и неизведанности. Встав поутру, розовая и томная, она потребовала от Дуни
растрепанную телефонную книжку.
Края этой книжки и замасленные углы ее загнулись в бесчисленные
"ослиные уши". На полях нарисованы были лошадиные головы в уздечках и
человеки без туловища, из-под огромных, бородатых профилей которых выходили
пары быстро шагающих ног в сапогах. Любовь Адриановна кисло улыбнулась на