"Мариэтта Шагинян. Своя судьба (Роман)" - читать интересную книгу автора

Кабинет Фёрстера был старенький, кожаный. Книги лежали на полках,
задернутых ситцевыми занавесками. Письменный стол во всю стену, со
множеством ящичков. Мне накрыли на широком диване, и только при взгляде на
эту уютную постель я почувствовал, как велика моя усталость. Потянувшись
так, что захрустели кости, я мгновенно разделся, прикрутил свет и заснул.
Проснулся я оттого, что почувствовал на себе чей-то пристальный
взгляд. Было уже поздно, солнце заливало всю комнату. Приподнявшись на
подушке, я увидел профессора Фёрстера, сидевшего возле меня.
- Милый мальчик, вы так славно спали. Да какой же вы в самом деле еще
мальчик! - В его голосе и в прищуренных глазах были доброта и ласка. При
дневном свете он выглядел еще моложе и обаятельней. Странное чувство
шевельнулось во мне. Сдержанный по природе, я вдруг, неожиданно для себя,
обнял этого, чужого мне, человека, а он, наклонившись, поцеловал меня в
голову. Потом он встал и весело промолвил:
- Вставайте, голубчик. Нынешний день даю вам на устройство, а с вечера
введу вас в санаторскую жизнь и представлю больным.
- Одного я уже знаю, Карл Францевич, - сказал я и вдруг вспомнил все,
что говорил мне по дороге Ястребцов.
- Вчерашнего?
- Да! Он даже поручил мне передать вам историю своей болезни.
- Вот как? - Фёрстер снова сел на диван и приготовился слушать.
Я рассказал ему, по возможности точно, всю теорию "первого импульса",
вспоминая отдельные выражения Ястребцова.
- Интересный случай, - сказал доктор задумчиво, - он очень подчеркивал
перед вами свою душебоязнь?
- Да.
- А не приходило ли вам в голову, что импульс, быть может, уже дан?
Я невольно вздрогнул и посмотрел на Фёрстера. Он серьезно продолжал:
- Помните, что моя санатория - это нечто большее простой санатории для
нервных и меньшее, разумеется, чем сумасшедший дом. У меня нет отдыхающих,
- у меня сплошь больные. Ну, а душевнобольные часто хитрят с целью
воображаемой самозащиты, и это вы должны хорошенько запомнить.
- Значит, вы думаете, что этот Ястребцов...
- Пока я ничего не думаю, а лишь предупреждаю вас о характере нашей
работы. И вот что заметьте: бывают случаи, когда ко мне едут не столько
ради лечения своей мании, сколько ради свободного проявления ее. Истерички,
например. Вы себе представить не можете, как люди любят растормаживаться до
предела и снимать с себя ответственность, ну хоть на правах больных.
Он встал и, еще раз пожав мне руку, вышел из кабинета. Я быстро
оделся, выпил кофе и направился к своим вещам, сложенным кучкой в передней.
Швейцар перенес их на ручную тележку, чтоб отвезти в приготовленное мне
помещение. Я пошел вслед за ним, дыша чудеснейшим утром и любуясь на
сквозные ряды сосен и прозрачную линию гор, осеребренных снегами.
Марья Карловна догнала нас и, запыхавшись, проговорила:
- Сергей Иванович, доброе утро! Я пойду с вами и помогу вам
устраиваться.
Она казалась очень оживленной. В стриженых кудрях ее был крупный
голубой колокольчик, легкое платье растрепалось от ветра, и тонкие руки
были обнажены по плечи. Она немедленно ухватилась за тележку и засмеялась
над моими пожитками. Но не успели мы и двадцати шагов отойти от дома, как