"Мариэтта Шагинян. Своя судьба (Роман)" - читать интересную книгу автора

прочее. А она, в самый разгар лечения, девочку трехлетнюю, - дочь нашей
старшей сестрицы, - к озеру утащила, фартуком завязала, да и ну топить.
Благо, что не сразу, - опустит и смотрит, как булькает. Насилу мы девочку
спасли, а ее до приезда профессора в сумасшедший дом отправили.
Оказывается, маньячка, да еще какая: всю жизнь мечтала, чтоб своими руками
дитя утопить.
- Маньячка или преступница?
- То и другое-с, ибо у них сознанье работает на всех парах и такие
программки, каких ни один уголовный не сочинит.
- Что ж, вы меня не разубедили. Просто-напросто вы не сумели взяться у
нее за тот самый винтик, за который и она, может быть, остатками своих сил
цеплялась, чтоб уйти от соблазна. А вы вместо этого ей все средства
облегчили, чтоб выполнить соблазн.
- Чувствительнейше вам благодарен. Вижу, что ваши взгляды под стать
фёрстеровским. Что же, пойте в унисон.
- Да неужели вы-то с ним на разные тона поете? Какая ж тогда работа
получится?
Валерьян Николаевич вскочил и затряс бородкой.
- Какая работа? А вот поглядите - увидите. Да как же вы только
вообразить могли, что с Карлом Францевичем можно не соглашаться? Да что я
такое, чтоб идти против него? Душенька моя, Сергей Иванович, ведь ежели я с
вами болтаю, так от низменной привычки посплетничать и при своем мнении
побыть. Если хотите знать, для одного Карла Францевича я с иродами этими
вожусь, а то бы на войну ушел, ей-богу, ведь я по матери казак. Но Фёрстер
обольстил и держит. Ах, что это за врач, коллега! И куда нам всем, грешным,
до него!
- Расскажите мне, если вас не затруднит, о фёрстеровской системе
лечения.
- Тут и рассказывать нечего, это поглядеть надо. А вот не хотите ли, я
вам про самого Фёрстера расскажу?
- Если только...
- Не беспокойтесь, нескромностей не допущу.
Он уселся на кровать, запустил пальцы в мохнатую голову и начал:
- Приехал я сюда уже давно, чуть ли не с самого основания санатории. И
приехал скептиком и афеем3. Тут служил в то время щупленький такой врачонок
из карьеристов, со вздернутыми губками и носиком, а по имени Мстислав
Ростиславович, и ябеда, и картежник, а водку хлестал, как акула. Мы с ним
на первых порах сошлись. Этого самого Мстислава профессор, видимо, давно
уже хотел отстранить, но выжидал деликатного случая. И Мстислав это знал и
до того уж перестал стесняться, что сестриц за щеки пощипывать начал. Мне
это претило, а в главном я с Мстиславом вполне сошелся. Главное - это
против профессора-то. Не любят люди, ежели кто-нибудь явно лучше них. Еще
юродивенькому или смиренненькому они простят, ибо тот сам за собой ничего
не замечает, а уж полного ума человеку - никоим образом. Профессор же
именно такой полного ума человек. Мстислав стал мне нашептывать всякую
дрянь, и я поверил. Дрянь номер первый была следующая: как это можно, чтоб
красивый мужчина во цвете лет мог своей развалине-жене, вдобавок как будто
и ума овечьего, сохранить верность. Вы профессоршу, Варвару Ильинишну,
видели? Мстиславка шепчет мне, а я уши развесил. Разве это подруга
Фёрстеру? В молодости, может быть, ну там "очи черные, очи жгучие", а