"Меир Шалев. Несколько дней " - читать интересную книгу автора

друзьями. Чтоб ты знал, Зейде, не нужно многого, чтобы подружиться. Впрочем,
и для ненависти, и для любви не требуется много причин.
Голос Яакова надломился.
- Все в деревне спрашивали меня, почему я полюбил ее. И в глаза
спрашивали, и за глаза: "И с чего это ты влюбился в Юдит Рабиновича,
Шейнфельд? Как это ты допустил, чтобы Ривка твоя ушла, Шейнфельд?"
Яаков помолчал, а затем продолжил, отвечая на вопрос, которого я не
задавал ему ни вслух, ни в душе.
- Не нужно больших поводов для любви к женщине. Иногда достаточно
одного-единственного слова, поворота головы, иногда одного движения губ,
когда она говорит "девять" или "восемь". Вот смотри: на слове "девять" ее
губы складываются вот так, наподобие поцелуя, на секунду приоткрывая рот, и
вот уже она касается верхними зубами нижней губы для "в", а затем ее рот
вновь слегка приоткрывается на "я".
Шейнфельд уставился на меня, желая убедиться, что я постиг смысл его
слов.
- Чтобы понять эту штуковину, я просто-таки часами торчал перед
зеркалом! Выговаривал цифру за цифрой, медленно-премедленно, и смотрел, как
шевелятся губы... Однажды даже спросил ее: "Скажи-ка, Юдит, сколько это -
четыре плюс пять", - только для того, чтобы увидеть это "девять" на ее
губах. Она, конечно, подумала, что я сошел с ума. И чтобы ты знал, Зейде,
иногда только одни брови могут удержать возле женщины мужчину до конца
жизни. - Он плеснул себе еще немного коньяку, закупорил бутылку и возвратил
ее в шкаф. - Ты сегодня больше не получишь. Это было толькo для того, чтобы
ты сейчас попробовал, а потом иногда вспоминал. Я сохраню эту бутылку для
тебя, Чтобы стояла тут и ждала вместе со мной нашего следующего ужина.
Коньяку полезно постоять, а бокалы и прочая посуда, да и все, что здесь
есть, все равно перейдет к тебе, когда я умру. Ты пока расти, играй себе да
гоняй за воронами, а уж мы втроем, я, Рабинович и Глоберман, позаботимся о
том, чтобы у тебя было красивое детство. Что есть у ребенка, кроме его
детства, а, Зейде? Силы нет у него, ума тоже, нет у него и жены... Только
любовь есть у него, которая ломает ему жизнь и доканывает тело.

Глава 7

Яаков вымыл оба бокала, бережно вытер и убедился в их абсолютной
прозрачности, взглянув сквозь стекло на свет лампы.
- Меня тоже всегда тянуло к птицам, - сказал он. - Моя мама, как и
твоя, умерла, когда я был совсем ребенком, только детства у меня, Зейде,
никакого не было. Отец женился на другой женщине, которая быстрехонько
сплавила меня подальше от деревни и от дома к своему братцу, моему сводному
дяде. У него была мастерская в большом городе. Она сказала: "Лучше пусть
выучит ремесло, чем без толку шнырять среди девок на берегу реки". А на
брата ее в мастерской я горбатил с раннего утра до поздней ночи. Его
ребятишки ходили в школу в нарядных костюмчиках с форменными пуговицами, а я
с трудом грамоте обучился, да и говорю я довольно-таки коряво, так что до
сих пор стесняюсь выступать на деревенских собраниях. Иногда я умудрялся
ввернуть кудрявое словечко, ну, чтоб красивее было, и тогда все вокруг
помирали со смеху. Помню, как-то я брякнул: "Ваш покорный слуга", в смысле
"я", а Папиш-Деревенский высмеял меня при всех да напоследок добавил: "Твой