"Меир Шалев. Несколько дней " - читать интересную книгу автора

абсолютного счастья. Шейнфельд внимательно посмотрел на меня, будто пытаясь
выведать, что еще мне известно. Мне казалось, он вот-вот спросит: "Как ты
мог сделать это со мной?" Однако он ни о чем не подозревал и не спрашивал,
ни в этот ужин, ни в последующие, он лишь осведомлялся, вкусно ли мне.
Наконец я решился проглотить то, что у меня во рту.
- Может, послушаем музыку? - предложил Яаков.
Час был поздний, со стены на меня смотрела своими холодными глазами
первая красавица деревни. Налакомившись, я начал понемногу клевать носом.
Шейнфельд поставил пластинку и завел ручку видавшего виды граммофона.
Пространство комнаты вмиг заполнилось скрипучими звуками старых танцевальных
мелодий.
- Это танго, - мечтательно сказал Яаков. - Здесь, в деревне, даже не
знают, что это такое. Это танец любви между мужчиной и женщиной. Танго - это
прикосновение, Зейде, понимаешь?
Двумя пальцами руки он изобразил некое подобие танцующих ног,
оставляющих сладкие, липкие следы на дощатой поверхности стола.
- Если хочешь, я научу тебя танцевать...
- В другой раз! - поспешно выпалил я.
- Танго, - невозмутимо продолжал Яаков, - это единственный парный
танец, который можно танцевать и одному, и лежа, и во сне. Папиш-Деревенский
как-то очень метко выразился, я до сих пор помню его слова: "Танец
сдерживаемой страсти и бушующей тоски". Этот Папиш умеет найти такие
красивые слова, что сразу западают в сердце.
Испугавшись, что за этим последует неизбежный урок танцев, я поспешно
поднялся из-за стола, намереваясь идти домой.
- Я не хочу учиться танцам сейчас.
- Конечно, не сейчас, Зейде, - засмеялся Яаков, - ты ведь еще совсем
ребенок. Когда-нибудь, ко дню твоем свадьбы, я научу тебя танцевать танго.
Это должен уметь каждый мужчина.
- Я никогда не женюсь, мне нельзя, - твердо сказал я, направляясь к
выходу.
Яаков вышел за мной в маленький палисадник Крупные маки увядали,
нескошенная пожелтевшая трава щекотала мои голени. Шейнфельд положил руку
мне на плечо и подошел так близко, что его щека коснулась моей. Сухие губы
легко дотронулись до моего виска. Почувствовав, как я невольно отпрянул, он
смущенно отодвинулся и убрал руку с плеча.
- Можешь не навещать меня, Зейде. Можешь даже не здороваться со мной на
улице. С тех пор, как Ривка ушла, а Юдит умерла, я все время один, мне не
привыкать. Зато через несколько лет, когда я позову тебя на следующий ужин,
ты ведь придешь, правда?
Тонкий белый шрам на его лбу, видневшийся даже в темноте, вдруг исчез,
и я понял, что лицо Яакова покраснело.
- Ладно, приду.
Теплая июньская ночь обволакивала тело, и ощущение было такое, будто я
плыву. Мое внимание привлек запах дыма, поднимавшегося к небу от костров,
вокруг которых плясали тени и искры. Побежав в их сторону, я обнаружил своих
школьных товарищей, которые с веселым гиканьем и плясками сжигали личинок
саранчи, собранных на полях.
- Так придешь? - послышался голос Яакова за моей спиной.
- Приду! - крикнул я в ответ.