"Меир Шалев. Несколько дней " - читать интересную книгу автора

пастухи грубо покрикивали на замечтавшихся и замедливших ход коров.
Папиш-Деревенский уже суетился вокруг лошадиного загона, чертыхаясь в полный
голос, однако счастливая парочка ни на что не реагировала. Их глаза были
подернуты туманом любви, чресла истекали, а в обычный лошадиный запах,
царивший тут, вплелись новые оттенки.
- И это тебя он послал за конем?! - взбеленился Папиш-Деревенский. -
Рабинович что, больной на голову? Доверить такое ребенку!
- Он доит, - ответил я.
- Ах, он до-о-ит... - издевательски протянул Папиш. - Так я бы тоже не
отказался сейчас подоить! - Он нарочно говорил громко, чтобы сказанное
долетело до нашего двора и до ушей Рабиновича.
Я зашел в загон.
- А ну-ка быстро выходи оттуда! - уже с испугом заголосил
Папиш-Деревенский. - Это очень опасно, когда они...
Но я уже занес над конем уздечку и произнес магическое заклинание:
- Иди-иди-иди-иди...
Конь приблизился ко мне и даже позволил надеть на себя уздечку.
- Сейчас он взбесится! - завопил Папиш. - Немедленно перестань!
Как только мы покинули загон, кобыла издала тонкое ржание, конь
остановился как вкопанный и отбросил меня в сторону. Его вытаращенные глаза
налились кровью, а из глубин груди вырвался оглушительный храп.
- Брось повод, Зейде! - орал что есть мочи Папиш-Деревенский. - Брось и
откатывайся в сторону!
Но я не слушал его и продолжал сжимать уздечку в руках. Неожиданно конь
встал на дыбы, повод натянулся до предела и я упал навзничь, больно
ударившись. Его передние копыта били по земле совсем близко от моего лица,
поднимая облака пыли, за которыми я вдруг разглядел Ангела Смерти с записной
книжкой в руках, пристально разглядывавшего меня.
- Как тебя зовут? - поинтересовался он.
- Зейде, - ответил я, не выпуская повода из рук.
Ангел Смерти удивленно отпрянул, будто получил невидимую пощечину.
Нахмурившись, он полистал в записной книжке.
- Зейде? - в его голосе слышались гневные нотки. - С каких это пор
маленьких мальчиков называют Зейде?
Мое тело сотрясалось от рывков и ударов, жуткие передние подковы
свистели у моих ушей, подобно кинжалам, выпущенным из рук циркового артиста,
уверенного в собственной меткости и в безопасности своей возлюбленной с
завязанными глазами.
Моей руке, цеплявшейся за повод, грозило быть выдернутой из плеча,
острые камни нещадно царапали кожу, но в душе моей царили спокойствие и
уверенность.
- Зейде, - снова и снова повторял я. - Меня зовут Зейде.
Ангел Смерти, окруженный белым сиянием, послюнявил свой химический
карандаш, делая какие-то пометки в записной книжке, и удалился прочь, скрипя
зубами от досады и шипя от злости.
Призывы на помощь и громкие вопли Папиша-Деревенского заставили
Рабиновича поторопиться ко мне на помощь. Неуклюже подпрыгивая, он быстро
преодолел расстояние метров в двадцать, пролегшее между нашими дворами.
Картину, открывшуюся моему взору, я не забуду до конца своих дней.
Левой рукой Рабинович ухватился за узду и, притянув голову коня до