"Меир Шалев. Несколько дней " - читать интересную книгу автора

которыми в дальнейшем обрастет эта история, не преследуют никакой цели, лишь
служат кормом для парочки ненасытных близнецов - болезненного любопытства и
страсти к подглядыванию, гнездящихся в наших душах.

Глава 4

В тысяча девятьсот пятьдесят втором году, по истечении полутора лет
после смерти матери, Яаков Шейнфельд пригласил меня на наш первый ужин.
Он подошел к хлеву - покатые плечи, резко проступивший шрам во весь
лоб, омраченное одиночеством лицо.
- С днем рождения, Зейде, - он положил мне руку на плечо. - Приходи-ка
завтра поужинать со мной.
Сказал, повернулся и ушел.
Мне тогда исполнилось двенадцать лет, и Моше Рабинович решил
отпраздновать это событие.
- Был бы ты девочкой, - усмехнулся он, - нам пришлось бы праздновать
Бат-Мицву![5]
Помню свое удивление - Моше были несвойственны фразы типа: "если бы..."
Одед, старший сын Рабиновича, который, несмотря на юный возраст, с
успехом выполнял обязанности деревенского водителя, подарил мне серебряного
бульдога - эмблему грузовика "Мак-Дизель".
Наоми, дочь Моше, приехавшая по такому случаю из Иерусалима, привезла
мне книгу с названием "Серебряный Глаз", полную иллюстраций: там было
множество рисунков воронов и даже их крики, записанные по нотам. Наоми
гладила и целовала меня не переставая, пока я не затрепетал от смущения,
страха и желания одновременно.
Немного погодя появился зеленый грузовик. Как обычно, он врезался в
громадный пень, кора которого была усыпана, как шрамами, следами былых
столкновений, а затем недра кабины извергли очередного отца: Глобермана,
торговца скотом.
- Хороший отец никогда не забудет про день рождения своего сына! -
заявил Сойхер, никогда не упускавший ни малейшей возможности исполнить
какую-либо отцовскую обязанность. Он привез с собой несколько отборных
кусков мяса, а мне вручил небольшую сумму наличными.
Глоберман дарил мне деньги к каждому празднику: на день рождения, по
поводу окончания учебного года, в честь первого дождя, в самый короткий
зимний день и в самый длинный летний.
Даже на годовщину смерти матери он умудрился сунуть в мою руку
несколько шиллингов, что возмутило всех, однако никого не удивило, так как
Глоберман был известен по всей округе как человек грубый и приземленный.
В деревне поговаривали, что всего через пять минут после того, как
англичане депортировали немцев-тамплиеров[6] из соседнего Вальдхайма, там
появился Глоберман со своим грузовиком. Он вламывался в опустевшие дома и
набивал свой грузовик захваченным фарфором и хрустальной посудой.
- Так что когда мы приехали на подводах, брать было нечего! -
возмущались рассказчики.
Однажды я невольно подслушал, как Папиш-Деревенский распекает Сойхера:
слово "грабитель" я знал, "мародер" - о смысле догадался сам, но там был еще
какой-то непонятный "ахан".[7]
- Ты украл! - обличал его Папиш. - Ты замарал руки воровством!