"Меир Шалев. Несколько дней " - читать интересную книгу авторакоторыми в дальнейшем обрастет эта история, не преследуют никакой цели, лишь
служат кормом для парочки ненасытных близнецов - болезненного любопытства и страсти к подглядыванию, гнездящихся в наших душах. Глава 4 В тысяча девятьсот пятьдесят втором году, по истечении полутора лет после смерти матери, Яаков Шейнфельд пригласил меня на наш первый ужин. Он подошел к хлеву - покатые плечи, резко проступивший шрам во весь лоб, омраченное одиночеством лицо. - С днем рождения, Зейде, - он положил мне руку на плечо. - Приходи-ка завтра поужинать со мной. Сказал, повернулся и ушел. Мне тогда исполнилось двенадцать лет, и Моше Рабинович решил отпраздновать это событие. - Был бы ты девочкой, - усмехнулся он, - нам пришлось бы праздновать Бат-Мицву![5] Помню свое удивление - Моше были несвойственны фразы типа: "если бы..." Одед, старший сын Рабиновича, который, несмотря на юный возраст, с успехом выполнял обязанности деревенского водителя, подарил мне серебряного бульдога - эмблему грузовика "Мак-Дизель". Наоми, дочь Моше, приехавшая по такому случаю из Иерусалима, привезла мне книгу с названием "Серебряный Глаз", полную иллюстраций: там было множество рисунков воронов и даже их крики, записанные по нотам. Наоми гладила и целовала меня не переставая, пока я не затрепетал от смущения, Немного погодя появился зеленый грузовик. Как обычно, он врезался в громадный пень, кора которого была усыпана, как шрамами, следами былых столкновений, а затем недра кабины извергли очередного отца: Глобермана, торговца скотом. - Хороший отец никогда не забудет про день рождения своего сына! - заявил Сойхер, никогда не упускавший ни малейшей возможности исполнить какую-либо отцовскую обязанность. Он привез с собой несколько отборных кусков мяса, а мне вручил небольшую сумму наличными. Глоберман дарил мне деньги к каждому празднику: на день рождения, по поводу окончания учебного года, в честь первого дождя, в самый короткий зимний день и в самый длинный летний. Даже на годовщину смерти матери он умудрился сунуть в мою руку несколько шиллингов, что возмутило всех, однако никого не удивило, так как Глоберман был известен по всей округе как человек грубый и приземленный. В деревне поговаривали, что всего через пять минут после того, как англичане депортировали немцев-тамплиеров[6] из соседнего Вальдхайма, там появился Глоберман со своим грузовиком. Он вламывался в опустевшие дома и набивал свой грузовик захваченным фарфором и хрустальной посудой. - Так что когда мы приехали на подводах, брать было нечего! - возмущались рассказчики. Однажды я невольно подслушал, как Папиш-Деревенский распекает Сойхера: слово "грабитель" я знал, "мародер" - о смысле догадался сам, но там был еще какой-то непонятный "ахан".[7] - Ты украл! - обличал его Папиш. - Ты замарал руки воровством! |
|
|