"Валерий Шамшурин. Каленая соль (Приключенческая повесть)" - читать интересную книгу автора

- Пиши! - сказал воевода.- "Государя царя..."
- Да уж задолбил,- с досадой все познавшего мудреца промолвил Прошка и
стал выводить зачин: "Государя царя и великого князя Дмитрия Ивановича
всея Русии пану Яну Петру Павловичу Сапеге, каштеляновичу Киевскому,
старосте Усвят-скому и Керепетскому, Михаиле Вельяминов челом бьет..."
Чуть ли не через день отсылал воевода жалостливые послания Сапеге,
описывая свои затруднения и прося помощи. И чем ближе подходила
нижегородская рать, тем отчаяннее взывал Вельяминов к вельможному пану.
Узнав, что нижегородцы встали в селе Яковцеве, всего в тридцати верстах от
Мурома, воевода лишился последней надежды. Но чтобы все-таки пропять
Сапегу, он не поскупился на описание мнимых жестокостей нижегородцев,
ложно извещая, что они не только выжгли Яковцево и посекли людей, но и
надругались над божьими храмами, образа перекололи. Запамятовал вовсе
новоявленный воевода, что Сапега никогда не был усердным ревнителем
православия и осаждал Троице-Сергиев монастырь ради одного того, чтобы
поживиться богатой церковной казной и утварью.
Не в силах измыслить, чем еще распалить своего могущественного
покровителя, Вельяминов вопрошающе взглядывал на терпеливо и с притаенной
насмешливостью ожидающего его слов Прошку, будто тот мог ему что-то
подсказать.
Резко скрипнула дверь, и воевода вздрогнул. Но испуг был зряшным. Один за
другим, снимая шапки и крестясь, в покои ввалились три брата Хоненовых -
Семен, Федор и Тихон. Низкорослые, щекастые и, несмотря на упитанность,
бойкие, эти братья-дворяне отличались пронырливостью и жадностью, но
полностью проявить себя им мешала пакостная угодливость и прокудливая
боязливость. Гоня возы вслед за тушинскими ватагами, они прибирали все,
что оставалось от грабежей, не гнушаясь даже тряпьем и горшками. Однако им
никак не везло. Пока они усердствовали в поисках легкой наживы, их
собственное поместье оказалось разорено, а крестьяне разбежались.
Вельяминов обещал им похлопотать перед тушинским государем о новом имении,
и теперь они не упускали случая, чтобы напомнить ему об этом.
- Уж ты не обойди нас своей милостью, воевода,- начал по обыкновению
старший из братьев Семен, с подобострастным умилением глядя на Вельяминова
маслеными глазками.
- Не в урочную пору вы, обождите,- раздраженно отмахнулся рукой воевода.
- Сколь ждати-то? Два месяца ждем. Вконец поизносилися, пропитание худое -
репа да капуста.
- Тут сокрушаешься, абы голову сохранить, а вы - капуста!
- Последнее с себя продаем...
- Вы-то? Побойтеся бога!
- Где ж правду сыскать?
- Али не уразумели, что реку: за голову опасаться надобно?
- Нет напасти хуже нашей. А не мы ли на всяком углу глотки дерем за тебя,
воевода?
- Тьфу! - вышел из себя Вельяминов. - Слыхали небось, что сюда прет
нижегородская рать?
- Слухами земля полнится. Всяко плетут. Трещала сорока да все без прока.
Нижегородцы-то под Арзамасом замешкалися будто. А снега вечор навалило -
страсть! Кудьг им чрез сугробы-то?
- Под Арзамасом? А ближе не хотите? К Мурому подошли!